– Просто увлекаюсь чтением линий на руке в рамках изучения человеческой природы, – умно заключила Валя.
Теплое солнце за окном манило на прогулку.
– Ну, удачного вам рисования, а мне пора, – я встала из-за стола.
– Я могу попросить вас оставить мне ручку? – сказала девушка, – а взамен я вам дам приглашение на выставку, – она порылась в сумке и достала синий флаер, – завтра в пять часов. Приходите, мне будет приятно.
– Обязательно, – улыбнулась я.
Я взяла приглашение и обещала прийти.
– Снова какая-то дичь? – вечером сын заглянул через плечо, когда я набрала в интернете слово «хиромантия».
– Ага, -согласилась я, – встретила случайно художницу, а она оказалась ко всему прочему еще и хиромантом. Вот, хочу посмотреть, что это такое. Завтра иду к ней на выставку, – засмеялась я.
– Ну тебя несет, мать, – резюмировал подросток, -ты уже определись, во что ты веришь.
Я давно заметила, что дети порой выдают умные и не по-детски глубокие вопросы и делают правильные выводы. Однако сказать «во что, или в кого я верю» я до сих пор не могла. Потому что внутри на все доводы и доказательства, которые предъявляли всевозможные верования, учения, мистические и иже с ними расчудесники, я получала четкий внутренний ответ, как у Станиславского: «не верю!». Ну не сходились у меня в голове их «дебеты с кредитами». Везде зияли провалы в логике и причинно-следственной связи. А без них я чувстсвовала себя не в своей тарелке, а, значит, и не принимала ничего на веру. Нужно было попробовать, пощупать, поизучать.
– Надо знать врага в лицо, – пошутила я и продолжила листать сайты про хиромантию.
На следующий день я долго вертелась у зеркала и подбирала одежду, в которой пойти на выставку. Погода еще радовала теплом, но по вечерам температура опускалась и напоминала всем приближающимися заморозками. Надевать платье было, с одной стороны, красивым решением, а с другой-сулило постоянным поиском места потеплее, чтобы согреться. А в художественных галереях, насколько я помню, самое теплое место всегда был ресторан поблизости, куда посетители, не слишком увлеченные художественной культурой, смывались погреться. Я выбрала темный костюм и удобную обувь.
– Я рада, что вы пришли, – у входа в галерею меня встретила Валя. Она была не по погоде в легком платье с открытыми плечами и на одном из них татуировка в виде чайки. Массивные ботинки и серьга в носу добавляли в образ творческого беспорядка, а чересчур яркий макияж давал повод задуматься о том, что, вероятно, я быстро уйду с выставки, не выдержав современного искусства во всем его многообразии.
– Эх, надо было надеть платье с туфлями на каблуках и отправиться после выставки в соседний ресторанчик на ужин, – думала я, пока поднималась по широкой лестнице на второй этаж галереи.
Я вошла в темный зал. На секунду показалось, что я полностью ослепла. Я остановилась, попытаясь что-нибудь разглядеть, и увидела еле различимый блеск на полу. Это напомнило мне детство, когда мы с друзьями рисовали специальной краской стрелки и выключали свет. Они мерцали, мы бегали во мраке, сталкиваясь и пытались испугать друг друга. Сейчас происходило почти так же. Я шла по следам на полу и пару раз наступила кому-то на ногу и толкнула.
– Простите, – задев кого-то рядом, я, наконец, увидела свет в конце «тоннеля» и прибавила шаг.
Через минуту передо мной оказалась огромое черно-белое полотно, подсвеченное в трех сторон.
