Вот только зачем бы этому гипотетическому кавалеру соглашаться на подобную авантюру? Что я могу ему предложить взамен?
Я снова заставила себя вернуться мыслями в дворцовый сад. Прислушалась к разговору.
— Но что, если среди тех, кто покинет отбор, окажется истинная пара императора?! — ахнула баронесса.
Я не стала сдерживать улыбку, пользуясь тем, что она и герцог шли чуть впереди и не видели меня, но у герцога словно глаза были на затылке.
— Что вас так позабавило, баронесса Асторга?
— Статистика, ваше сиятельство.
— Вот уж не думал, что она может быть забавной. Не поясните?
— Вы правы, забавного мало. Просто я подумала: гораздо вероятней, что на отборе вовсе не окажется истинной пары императора. Легенды повествуют лишь об одном случае, да и то…
— Нельзя быть уверенными в том, что он правдив? — договорил за меня герцог. — Вы на удивление неромантичны для юной барышни.
— Я учусь на целителя. Эта профессия предполагает умение здраво мыслить и опираться на факты. Кто вообще знает, что есть истинная пара?
— Это знает император и его дракон. Девушка, которую боги предназначили стать единственной для них обоих. Той, с которой дракон поделится частичкой души и ради которой захочет остаться в этом мире надолго. По-настоящему надолго, по драконьим меркам.
— Так говорят легенды, — согласилась я.
Если верить им, первый император — тот, что первым сумел призвать дракона и слить души, чтобы спасти наш мир от изначальных тварей, — правил триста лет. Пока его истинная не погибла не то по нелепой случайности, не то в результате покушения. Дракон умер от тоски, император — за ним. Один из его потомков сумел призвать и обуздать нового дракона. Этот правил лишь сто лет — пока дракону не наскучило и он не разорвал связь. Так и продолжалось по сей день. И по сей день ходили слухи, будто драконы соглашаются на связь с человеческим разумом лишь ради поисков истинной пары. Правда, никто толком не мог объяснить, с какой стати истинной дракона должна стать человеческая девушка.
4. 4
— Положим, легенды правдивы, — продолжала я. — Один император. Один дракон. Одна-единственная девушка, способная стать его истинной парой. И нет никакого магического способа ее найти.
— Если бы такой способ существовал, никто не стал бы затевать отбор, — заметил герцог. — По слухам, дракон не согласится на замену, если найдется истинная.
— Именно. Но какова вероятность, что та самая единственная истинная вообще соответствует критериям отбора? Что она дворянка, не слишком юна для участия и не успела выскочить замуж?
— Неужели в вас нет ни капли романтики, баронесса? — делано удивился герцог.
Я пожала плечами. Он не унимался:
— Я-то думал, все юные барышни мечтают о любви. Как там говорят поэты… найти свою половинку.
— За всех не скажу, но я ощущаю себя вполне целой. И уполовиниваться не согласна.
Он расхохотался так, что на нас начали оглядываться.
— А я считаю, что любовь — это прекрасное чувство, — прощебетала баронесса Рейнер. — И полагаю, что та, которая окажется истинной парой императора, будет настоящей счастливицей. — Она вздохнула.
— Но как же статистика? — Я не видела лица герцога, но ухмылку его, кажется, ощущала всей кожей.
— Я ничего не понимаю в статистике, но верю в чудеса.
— А вы, баронесса Асторга, значит, предпочитаете верить в науку? — Он снова обернулся ко мне.
— Науке не нужно, чтобы в нее верили. Она просто существует.
