И против кого? Против мутантов ведь… Других на той стороне Голубой Змеи – раз-два и обчелся. Птицелов, Бошку и Хлебопек тогда вдребезги разломали эти ящики да помочились на них. В поселок вернулись очень довольные собою. Хотя и без добычи.
Похожий на грязного борова дезертир – не в счет. Он был уродливее и грязнее самого чудовищного мутанта: гнилая изнутри коряга, не человек.
А здесь – двое парней. Рослые, с правильными чертами лица и пропорциональным телосложением. Внезапно Птицелову показалось, что он видит перед собой живые статуи титанов из Публичной библиотеки.
Неужели эти красивые люди расстреливали безоружных мутантов? Из огнеметов – по хижинам, из автоматов – по мутантам, что ополоумели от ужаса! А потом – контрольные для тех, кто еще дышал…
Внезапно Птицелов почувствовал к ним – краснощеким и упитанным – жгучую ненависть. Он прищурил левый глаз, поглядел на одного солдата, прищурил правый – зыркнул на другого. Сзади за поясом у него оставался верный тесак. Лезвие как будто ожило, налилось нестерпимым жаром – так просилось оно наружу.
– Язык проглотил?
Что ж, теперь придется обвыкаться. Выбирать нужно, брат-мутант. Что важнее – отыскать и попытаться вывести на чистую воду пришельцев или мстить каждому встречному солдату?
Когда-то он помогал матери ухаживать за свиньями. И огородничал по мере сил – вплоть до дня похищения Лии. Поэтому с какой-то стороны он был фермером. Пожалуй, тут никому врать не нужно.
– Фермер… – выдохнул он.
– Имя?
– Птицелов, сын Сома, – проговорил с вызовом.
Солдаты заулыбались так, словно услышали скабрезную шуточку.
– Чего-чего?
Птицелов повторил.
– А человеческое имя у тебя есть?
Помотал головой. Поглядел вопросительно: мол, долго ли соображать будете?
Солдаты сразу поскучнели.
– Как это нет нормального имени? Не положено так! Это только у мутантов, массаракш, нет имен. Давай, парень, не мели чушь. На границе шутки шутить себе во вред только.
– Я и есть мутант. Не признали, что ли? Из долины Голубой Змеи! – Птицелов развел руки в сторону: мол, полюбуйтесь, если не видели. – Иду на поселение. Хочу поближе к людям перебраться. Потому как право имею! – позволил он на последней фразе нахальную нотку.
Солдаты переглянулись.
– Мутант? – переспросили Птицелова. – А ты ничего не путаешь? Не слишком-то ты и похож…
– Как я могу?..
– Ну вот… Притащился на наши головы! Из-за тебя на карантине куковать придется! Не заразный хоть? Нет? Язв нету?
Птицелов опять помотал головой.
– Ну пошли тогда! Раз на поселение, массаракш… – бурчали солдаты. – Прутся всякие, и всем – на поселение, массаракш! Слушай, а ты точно мутант?
– Точно, точно.
Сначала его привели к двухэтажному зданию. Им навстречу вышел третий солдат, был он чуть старше сопровождающих Птицелова и держался на порядок увереннее. Солдаты обращались к нему «господин капрал». В нескольких словах да в пяти-шести «массаракшах» они передали суть разговора с Птицеловом. В это же время в окно выглянул усатый человек в мундире с офицерской шнуровкой. Он приоткрыл раму, вопросительно поднял седые брови.
– Разрешите доложить, господин штабс-ротмистр! – обратился к нему капрал. Получив в ответ холодный кивок, он продолжил: – При пересечении государственной границы задержан мутант! Идет из долины Голубой Змеи. Называет себя Птицеловом. Говорит, что направляется на поселение, поближе к людям. С собой имел армейский карабин системы «варинару» и вещмешок с личными вещами.
