– Тётя И́а, – поправил меня ребёнок и тяжело вздохнул: – Я ещё маленькая и не умею павильно.
В общем, она стойко игнорировала трудный звук, и я её очень хорошо понимал.
Кровать расстилал я. Маленькая мартышка, в трусиках и маечке, села на край, стащила с волос резинку и потребовала:
– Ащесать!
И я буквально взвыл мысленно, потому что, оказывается, с ребёнком столько возни… Даже не подозревал. Пришлось искать расчёску и осторожно вести ею по мягким локонам.
– Я касивая? – спросила меня маленькая кокетка.
– Очень, – ни одной нотой не сфальшивил я, потому что Матрёшка и впрямь хороша.
Забавный ребёнок. Но пока язык не поворачивается сказать: «мой». Может, и не мой вовсе. Мистификация. Или желание содрать с меня деньги – этот вариант развития событий я не отбрасывал в далёкий угол.
Рано или поздно всё прояснится. Мне надо только пережить день-два.
– Сказку! – снова потребовала Машка, как только с расчёсыванием было покончено, и она нырнула под одеяло.
– Пять минут подождёшь? – спросил и получил кивок, полный энтузиазма. – Я скоро.
В общем, жрать хотелось неимоверно. Весь этот театр, а потом цирк с ребёнком поломали мне вечер, но я мужественно подавил в себе низменные порывы и схватился за телефон.
– Слушай, Базилио, дело есть, – почесал я переносицу, как только мне ответили.
Васька Коломийцев – мой друг, товарищ и по совместительству – отличный юрист, бывший мент и следак. Мы с ним много лет знаем друг друга, а поэтому я посмел позвонить почти под ночь, зная, что меня не пошлют, а очень внимательно выслушают.
– Понял, – Вася на слова не разменивался, а поэтому ответил коротко. – С утра подам запрос.
– И держи меня в курсе, ладно? – попросил я, потому что, как ни крути, я любил вожжи в своих руках держать.
– Как всегда, не беспокойся.
Ну, тут я мог быть уверен, что если не ажур, то хотя бы к моей просьбе отнесутся со всей ответственностью.
Второй звонок я сделал своему заму.
– Андрей Игнатьевич, пару дней меня на работе не будет, возникли некоторые обстоятельства. Все вопросы решаем в штатном режиме, связь держим по телефону и онлайн.
Игнатьевич немного тупил, потому что я впервые ссылался на туманные формулировки, но вводить зама в свои проблемы личного характера я не собирался. Глотнул без вопросов, хоть и пытался что-то мычать. Я эти паузы решил радикально: поставил перед фактом и отключился.
Поесть решил позже, когда Матрёшка уснёт. Я, честно говоря, надеялся, что пока я по телефону разговариваю, она уснёт. Но, как известно, дурак мечтами богат: Машка лежала и старательно пялилась на дверь. И явно обрадовалась, когда я вернулся.
Что мне оставалось делать? Только тяжело вздохнуть и прокрутить в голове что-то про курочку Рябу и Красную Шапочку. Причём события обеих сказок в башке у меня перемешались. Туда ещё и Колобок затесался. Но как только я начал блеять что-то про деда и бабку, которые любили курочку Рябу, а заодно и по сусекам мели, Матрёшка возмутилась:
– Я тебе что, маленькая? – заявила голубоглазая барышня. – По пинцессу давай! Ложись! – похлопала она по свободной половинке кровати. – Алиса всегда так делает!
Какая Алиса, что она делает и почему, я спрашивать не стал. Так, зарубку на подкорке сделал. В тот миг я был занят чертовски важным делом: пытался сочинить сказку о принцессе. Когда у тебя сплошные цифры и договоры в голове, совещания и вполне взрослые мужики, которыми я руковожу, то занятие становится практически непосильным. И я хотел детей?!..
