Гаршин совсем забылся, с кем он имел дело. В черновиках Ахматовой сохранились строки (от таких онемеет кто угодно, посмевший подумать о том, чтобы пренебречь ею).
Я еще не таких забывала,
Забывала, представь, навсегда.
Я таких забывала, что имя
Их не смею сейчас произнесть,
Так могуче сиянье над ними,
(Превратившихся в мрамор, в камею)
Превратившихся в знамя и честь.
Сборник «Владимир Георгиевич Гаршин». Стр. 165
Я еще не таких забывала – аргумент для склоки, разборки между женщинами на уровне «Какая есть, желаю вам другую», «А человек, который для меня теперь никто», «А, ты думал, я тоже такая…» – для таких дискуссий аргумент действительно сильный, доказывающий несомненное нравственное величие той, за кем остался самый громкий выкрик, посрамленные собеседницы не найдут что возразить, разве что задним числом позлобствуют: а на кого, собственно, она намекала? Чьего уж имени-то нельзя произнесть? Кто у нее из таких был? Для нас, когда страсти все-таки действительно улеглись, остается все-таки констатировать: может, каких-то она и забывала, а вот академика Гаршина забыть – и уж тем более простить – не могла.
Он был какой-то удивительно порядочный человек. После этого знаменитого постановления сорок шестого года <…> у нас было собрание преподавательского состава <…> И мы должны были проклинать, предавать анафеме. Все молчали. Опустив глаза, абсолютно все молчали. Выступил только Владимир Георгиевич Гаршин. Он сказал: «Я был другом Анны Андреевны, я остаюсь ее другом, и я буду ее другом». Это я слышала собственными ушами.
М.М. Тушинская. Сборник «Владимир Георгиевич Гаршин». Стр. 74
Он и вообще был смел и принципиален.
И вот в <…> трудной обстановке, когда лучше лишний раз не показываться на глаза сильным мира сего, Владимир Георгиевич – первый и единственный – отреагировал на арест профессора Цинзерлинга.
Т.Б. Журавлева. Сборник «Владимир Георгиевич Гаршин». Стр. 27
С 1948 года я работала на кафедре патологической анатомии, которой заведовал Владимир Георгиевич. Владимир Георгиевич был высокопринципиальным. В те времена везде и всюду утверждался приоритет русских ученых. Поносился, в частности, великий немецкий ученый <…> Рудольф Вирхов. <…> Владимир Георгиевич <…> прочел лекцию о великом ученом и замечательном человеке, продемонстрировав свою независимость и порядочность. <…> Вообще он всячески сопротивлялся советскому мракобесию. В конце сороковых годов вышла книга академика Лепешинской с совершенно бредовыми идеями невежды. Было приказано каждому ее купить <…> и подробно проштудировать. Владимир Георгиевич отказался и только сказал: «Она всегда была сумасшедшей старухой».
Н.Ю. Бомаш. Сборник «Владимир Георгиевич Гаршин». Стр. 74–75
По-прежнему любил делать подарки. И.Д. Хлопиной подарил старинное масонское кольцо.
Ю.И. Будыко. По: Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 74
С Владимиром Георгиевичем Гаршиным никто не прервал отношений после истории с Ахматовой, даже и ее друзья не отвернулись. Собственно, с чего бы? Что не захотел жениться – так ведь не девушку обесчестил, ничего ведь страшного не случилось, что был непорядочен – никто не поверил, потому что знали про него правду, а сплетнями не интересовались. За безумие? По счастью, нравственные установки Ахматовой расходились с принятыми у других людей. Вот фотография: Гаршин в 1948 году на даче у Шостаковича.
