Вздыхаю.
— Про чё те?
— Про Рай! — а сам лыбится вовсю.
— А те зачем?
— Просто. Он похож на Небесную Твердь?
— Наверное. Нам их всё равно не увидеть: ни Рай, ни Твердь.
— Данте же тот, чё ты читаешь, он же видел.
— Сравнил!
Кривит морду.
— Ты же слышал, что взрослые говорят: падшие, мол, сквозь землю проваливаются и летят-летят. Вниз и ниже. В ад, во.
Он крутит головой, так, что уши по шее бьют.
— Нихачунихачунихачу…
— Эй, ты чё?
Во, в слезах весь. Чё делать?
— Вниз — не хочу! — мусолит лапой морду. — Хочу — вверх, как ангелы и Данте.
— Глупый! — треплю по загривку: когда он ревёт, хоть самой начинай.
— Нельзя же! Сгоришь!
— Пусть! Только бы полетать! Разок!
Блин…
Притягиваю к себе. Чмокаю в нос. Затихает. А внутри — муторно и серее, чем вокруг.
Тут он, как бешеный, вырывается и с воплем прыгает на нары. Чуть не сносит.
— Дурак!
— Сонник! — тычет дрожащим мохнатым пальцем.
Смотрю — и впрямь сонник. Спинку выгнул, шипит. Яркий такой, как мои волосы вроде. То ли на лисёнка, то ли на кошку похож. Пушииистый! Хвостище — красота! Зеньки, что те фары, на пол-мордочки, поблёскивают! Носик розовый, пуговкой, любопытный такой, всё нюхает. А на лбу, между длинных и очень пушистых ушек, как звезда вставлена. Головку склонил и будто лыбится. Миляга!
— Больной! — говорю Тотошке и кручу пальцем у виска. — Они же добрые! Во, зырь.
Осторожно сползаю, сажусь протягиваю руку, маню.
— Иди сюда! На-на! Вкусненькое дам!
Вру. Нет у меня ничего.
Но он то не знает. Шипеть перестаёт. Крадётся. Вытягивает мордочку.
Носик остренький такой, кажется, и в нору зерножорок влезет.
Нюхает пальцы, прикрыв зеньки свои лупатые. Потом трётся.
Добрый.
Беру под брюшко — мягче той травы! — тащу на нары с собой.
Тотошка дрожит весь. Зеньки блюдцами!
А я лыблюсь довольно: гляди, не боюсь.
Вот вернётся баба Кора с базара — попрошу оставить.
Будет веселей. А главное, ни у кого больше не будет ручного сонника: их убивают, как только видят. Дураки и звери.
Он свернулся клубочком у меня в руках и посапывает. И у самой зеньки липнут.
Сонник… Соня… Спи…
Тотошка скулит где-то там…
5. Глава 2. Вот тебе и чтение на ночь!
…начнется дождь.
Будто наверху кто-то открутил вентиль на громадной трубе, и тонны воды разом опрокинулись на меня.
Дрожу так, что начинаю переживать за свои зубы — как бы не повылетали. На мне — ни одной сухой ниточки.
Ливень — стеной.
Так-так-так. Протёрли глаза! Какой дождь? Откуда?
Я дома за компьютером. Собираюсь читать книгу этого Адова, что-то о розе. В рекламке говорилось, что книга живая, и читатель, который её откроет, попадает в другой мир. И я что попала?.. Да ну, бред какой-то. Такое только в фэнтези бывает.
Что там дальше? Я клацнула по ссылке, и неведомый чувак зачитал мне пафосный текст про непристойность наслаждения… Последнее, что помню: когда голос замолк, буквы посыпались. И пол потёк, как часы на картинах Дали.
Потом не помню, и вот теперь тут.
Всё.
Люди какие-то странные, обступают. Такое ощущение, что я на съёмочной площадке и здесь снимают какой-то арт-хаус. Окружают меня женщины. Какие-то страшные, из кунсткамеры прям. Массовка, что ли?
Да где я, в конце концов? Что вообще происходит?
Да что за чёрт! Холодно-то как. Что ж вы артистов морозите? Опускаю глаза, вижу, что стою в луже, босиком, между пальцев противно чавкает мокрая глина.
Это сон! Я вырубилась прямо за компом! Видимо, последствия сумасшедшего дня! Сейчас сильно-сильно зажмурюсь и проснусь. Всегда срабатывало.
