Тогда я ночевала у него. Утром он ушёл в душ, потом на кухню – готовить завтрак. А я, оставшись одна, машинально открыла его компьютер, чтобы проверить почту… И случайно увидела папки с фотографиями. Там была я. Наши снимки с дачи, те, что он делал сам.
Но потом я заметила и другие папки. Там были чужие девушки. Голые. Не снимки, сделанные им – нет, просто скаченные откуда-то. Я тогда восприняла это как грязную порнографию с гадких сайтов. Хотя, по сути, это были просто фотографии. Пусть откровенные, пусть иногда слишком… но не более того. Просто эротика.
Но в тот момент разница была для меня неразличима.
Я ничего ему не сказала. Не устроила сцен, не закатила скандал. Может, стоило – и всё бы на этом закончилось. Но я промолчала. Что это было? Обида? Ревность? Я не знала. Я просто не хотела его видеть после этого. Избегала встреч, ссылалась на занятость, говорила, что мне нужно побыть одной…
Мы планировали свадьбу этим летом – не шикарную, а тихую, просто отправиться к морю, в тёплые края, а потом провести лето на даче у озера. Но мы больше не увиделись. Живым он остался только в моей памяти. А мёртвым – лежащим в гробу на морозном кладбище – таким я его просто стараюсь стереть из воспоминаний до сих пор. И почти забыла, почти не вспоминаю.
Любила – не любила. Что ему от этого? Что мне от этого? Он был хороший.
Я не хочу больше про это рассказывать и обсуждать с кем-либо, тем более с Олей. Хоть она его сестра и теперь моя подруга.
Теперь я заново по другому могу вспоминать этот день: совсем голая, я домыла посуду на кухоньке, прибралась на веранде, побродила по лужайке, заглянула к спящей Оле, зашторила окна в её комнате и пошла к себе наверх.
Я включила доставшийся мне компьютер. Конечно, я знала пароль Платона, но не стала говорить об этом Оле – ни к чему. Первым делом я сбросила фотографии с камеры и почистила карточку. Рассматривала снимки – они оказались весьма скромными и невинными. Где был хоть намёк на не спрятанные прелести Оли, я их стерла.
Осталась одна фотография – Оля под душем. Последний кадр, успевший сохраниться на последнем дыхании батареек. Самая чудесная и выразительная. Без кокетства. В полном естестве и совершенстве.
Может, стоило поспать, но сон не шёл.
В компьютере Платона, в личных папках, были только его научные работы. Несколько фотографий, графики. Может, если бы это кому-то было нужно, его бы уже замучили звонками с работы: «Отдайте гениальные труды нашего светила!» – но нет, просто ерунда какая-то. Если будет время, потом прочту.
Наших с ним фотографий я пока не нашла. Зато был закрытый архивный файл с паролем. А ещё – иконка с одной-единственной буквой «Я».
Я нажала на неё. Я нажала на «Я». Смешно.
Экран загорелся, потом разбился на 12 частей, побежали какие-то цифры и буквы, они менялись в каждом фрагменте. Затем экран мигнул, гас и загорался разными цветами, и так несколько раз. Цветомузыка какая-то. В конце появилась надпись: «Загрузка завершена». И всё.
Странно, но ничего такого сверхъестественного я не почувствовала. Да и не должна была чувствовать. Это всего лишь какие-то упражнения для концентрации внимания, которыми увлекался Платон. Я ещё раз пересмотрела фотографии Оли.
В них что-то есть. Но что – я тогда не понимала.
Теперь они мне показались уж слишком скромными. Я открыла корзину с удалёнными и снова стала их рассматривать. Я оставила парочку самых дерзких и откровенных. В отдельной папке. Отдам ей, не знаю. Оставлю пока себе. Даже не знаю, зачем.
