Озорник Антонис - страница 17

– А отец Янниса, дядя Гиоргис, сказал, что никто не болен! – ответила Александра.

– Много он знает, этот дядя Гиоргис! – вставил Александр.

– Замолкни! – сказал ему Антонис. – Он все-таки врач!

– А Афродита знает? – спросила Пулудья.

– Она-то знает лучше всех! – подтвердила Александра. – Она ведь была в комнате, когда туда заходили дядя с тетей, и до того, и после них.

– Хм! Она ни разу не обмолвилась, что мисс Райс не больна! – сказал Антонис.

– Нет, но она сказала: «Не волнуйтесь, этим англичанкам все нипочем!» Это все равно, что сказать, что она не больна! – ответила Александра.

– Она еще кое-что сказала, – задумчиво добавила Пулудья. – Она сказала: «Другая бы уже десять раз ноги откинула! А этой – хоть бы хны!» Зачем мисс Райс откидывать ноги? И куда?

– Может, на кровать? Если бы она легла? – робко предложил Александр.

– Нет, потому что Афродита сказала: «Крепки ж ее английские ножищи», а про кровать она не говорила, – ответила Пулудья. – Я слышала, как она говорила это кере Рине.

Четверка погрузилась в раздумья.

– Завтра я зайду к ней и расскажу вам! – решил Антонис.

– И я! – вскочил Александр.

– Нет! Ты маленький, заразишься еще ее болезнью!

– Не заразюсь! Я тоже пойду!

– Значит, мы все вместе пойдем! -сказала Александра.

– Ну нет, только Пулудью не зови! – с насмешкой сказал Антонис.

Пулудья выпрямилась и повысила голос:

– Почему это меня не звать?

– Потому что ты девчонка, а девчонки должны сидеть тихо и не совать везде свой нос! Со стороны кроватей девочек поднялся протест. Антонис велел им заткнуться. Александр поддержал сестер. Чтобы самоутвердиться, Антонису пришлось перекрикивать их. Девочки взбунтовались, но их никто не слушал, потому что они говорили одновременно.

Громкие хлопки и голос раздались этажом ниже.

– Ребята, мне подняться?

В темной спальне внезапно воцарилась тишина. Ни голоса, ни шороха.

А когда тетя все-таки зашла убедиться, что все в порядке, в свете звезд, что проникал через широко раскрытые окна лишь тускло белели четыре противокомарные накидки, но гудения самих «комариков» уже не было слышно.

Ранним утром ребята были потрясены важной новостью. Афродита сказала им:

– Мисс Райс все!

– Что? Умерла?

– Нет, уехала!

Никто этому не поверил. Один за другим они прошли в соседнюю комнату, чтобы убедиться, и обнаружили, что дверь открыта, а комната пуста.

Тогда ребята пошли на море с Афродитой, шалили там вволю и не хотели выходить из воды, пока Афродита не рассердилась и не пригрозила им, что пожалуется тете.

А когда они вернулись домой и сели за завтрак, тетушка, подавая им кофе с молоком, сообщила:

– Ребята, мисс Райс вчера заболела и уехала.

– Куда она уехала, тетя? – спросила Александра.

– Не знаю. Но, наверное, она поехала к матери, на поправку. А вы смотрите, чтобы сегодня были послушными, не сердите меня!

Дядя ничего не сказал, он лишь наблюдал за ребятами, за всеми и каждым, щурился и расплывался в улыбке, что их так много рядом.

Ребята тоже промолчали. Знай только переглядывались. Но когда они остались одни, языки их замолотили, как прялки.

– Ну, во-первых, – сказала Александра, – мисс Райс не была больна, раз она смогла уехать. Больной принимает микстуру и лежит в постели. И ни к какой матери она не поехала. Помните, она рассказывала нам, что ее мать умерла, а отец снова женился, и она не знает, где он живет.

– Да, – сказала Пулудья, – но тетя, видите ли, тоже не знает. Она сказала «наверное». Тут что-то странное творится – когда я спросила Афродиту, та ответила, что тоже не знает, когда уехала мисс Райс. Но потом сама же жаловалась, что у нее болит рука, оттого, что она спускала по лестнице тяжелый сундук. Так зачем же она спускала сундук, если не знала, что мисс Райс уезжает?