– Обратитесь к оппозиционной прессе, – сказал Стоногин ледяным тоном.
– Где она? – развел руками Андрей.
– У вас за спиной стоит. – Андрей оглянулся и увидел Макса.
– Да их там нет! Их нет!.. – завопил в стельку пьяный скорпион. На шум подошли Светозар, Зоя, еще кто-то из "перьев".
– Это вас нет, – сказал Андрей, и хотел уйти. Он почувствовал, как в нем все закипает, но решил еще что-то объяснить:
– Здесь в тридцати километрах есть деревня…
– Не-ет!.. – завопил истошно Макс.
Стоногин отвел поросенка в сторону, подальше от скандалистов.
– Нет, есть. Она из пепла встанет и в аду будет гнаться за вами!.. Как за мной – кишлак… – последнее Андрей кинул главному вдогонку.
– Нет деревни – и ада нет! Ничего нет! – верезжал Макс. – Да он же никто, никто – он сторож! Ну-ка пшел вон, мразь!.. – Андрею кровь ударила в голову. Он приподнял Макса за шиворот, встряхнул его и разглядывал, держа на весу (лишь носки кроссовок касались земли), словно придумывал, что с ним сделать.
– Немедленно опусти его! – Он увидел настороженное лицо Зои и поставил присмиревшего скорпиона на ноги. Тот сразу обмяк, уснул – или притворился спящим: стал оседать, как мешок, – его подхватили и увели.
Когда туман перед глазами рассеялся и ярость утихла, Андрей разглядел рвущегося в бой Шкворня: того удерживал писатель-вагинист.
К майору, как укротитель к разъяренному льву, приблизился Светозар.
– Вам надо было сразу ко мне обратиться: я вхожу в общественный совет при губернаторе – есть такой совещательный орган. А они люди подневольные – поденщики пера, – сказал он мягко, делая кому-то знаки, чтобы не беспокоились за него. – И я уверен, глава области не оставит без внимания вашу просьбу. Мы с ним как раз на следующей неделе встречаемся, чтобы обсудить наболевшие проблемы. Как правило, к нам прислушиваются. Давайте сядем, – пригласил он Андрея на бревно.
Они сели. Рядом стали садиться разбежавшиеся "перья". Стоногин с индианкой снова что-то наигрывали себе под нос, – видимо, собственного сочинения.
– Вы слишком все близко принимаете, – начал, прикасаясь к его локтю, Светозар. – Потом, вы делаете одну расхожую методологическую ошибку, свойственную м-м-м… всем самородкам. Вы смешиваете онтологию с этикой. Нельзя с нравственными мерками подходить к природе, космосу, социуму, который тоже часть косма. Они за гранью добра и зла, в нашем узком понимании. И все-таки там есть свое зло и свое добро – это хаос и гармония. В ходе восхождения от простого к сложному они достигли своей вершины в человеческой морали…
– С чего вы взяли, что я делаю эту ошибку? – прервал раздраженно майор.
– Ну-у.. Вы, кажется, сами вчера говорили – разве нет?.. Или ваш друг говорил?.. – немного смешался Самуил и тут же продолжал без тени смущения: – Не отрицаете же вы гармонию в природе? Посмотрите вокруг… (Он раскинул руки.) Все взаимосвязано, одно насквозь пронизано другим. Каждое звено цепи не может существовать без других звеньев. Как хорошо дышится: кажется, этот хвойный запах и есть бог, разлитый в природе!..
– Кто же отрицает гармонию, – сказал Андрей, он уже пришел в себя, и ему было стыдно, что он обидел таких милых, умных людей. – Гармония, конечно, есть – и дышится легко. А в "социуме" гармонии хоть отбавляй…
– Ну вот, наконец-то! Нет, бывают кризисы – бывают, но это болезни роста…
– …гармонии, где одни поедают других и лишь благодаря этому процветают. – Все-таки не мог обойтись майор без ложки дегтя. – Это ведь тоже гармония – для того, кто находится на вершине пищевой пирамиды… – Он заметил: несмотря на то, что Светозар пьет наравне с другими, но совсем не пьянеет, и запаха от него нет никакого. Андрей вспомнил, что наливал ученый себе из отдельной бутылки, которую ставил потом за пенек.
