В общем, как бы там ни было, в том возрасте я смотрел на Лору сам не понимая и не пытаясь даже понять что со мной происходит, и был, очевидно, готов за нее умереть. Но, по моему складу, я всегда был расположен скорее к обратному действию – не умереть, а убить.
Знаете, каким бы я там ни был от рождения и благодаря странно сложившейся жизни, я всегда считал, что мужчина не должен поднимать руку на женщину. Не по каким-то там моральным причинам – просто это совершенно противоестественно. Как гомосексуализм. Дело не в правах голубых, не в чем-то там таком – просто все почему-то пытаются замылить тот факт, что это совершенно противоестественное действие. К сожалению, в детстве мальчишки частенько дерутся с девчонками (и так же частенько получают от них по мозгам), а если рядом и обнаруживаются взрослые, которые должны их научить, то они действуют так неумело и неуклюже, что… Про гомосексуалистов не знаю.
Короче, стандартная схема на школьной перемене. Перед дверью класса мальчишки и девчонки маются дурью, бегают, толкаются, в общем, совершенно нормально себя ведут. И совершенно нормально, что они частенько заигрываются и не могут остановиться. И если…
Тот пацан, наверное, и не был ни в чем виноват. То есть, сознательно он ничего плохого не планировал. Но заигрался, толкнул богиню моих грез, и она, неуклюже взмахнув руками, рухнула лицом прямо на приоткрытый край двери. Все учились в школе и все знают – в школе все жутко твердое. Очевидно, если бы это было иначе, дети разнесли бы учебное заведение молниеносно. А так – оно держится целый учебный год, вынося буйство. Скамейки в спортзале из такой древесины, что можно браться вдесятером, разбегаться и пробивать ворота вражеской крепости. Крючки в раздевалке, способные удержать на привязи африканского буйвола. И двери. Под многими слоями дешевой масляной краски, перекошенные, с усилием запирающиеся. Такие твердые.
Лора страшно вскрикнула и схватилась за лицо. Между пальцами брызнула кровь. Как потом выяснилось, ничего страшного, кроме разбитой губы там не было. А этот мальчишка… Черт, если бы нас учили… Если бы он бросился к ней на помощь, если бы хотя бы извинился… Но он стоял там и продолжал по-идиотски улыбаться. Наверняка он был напуган, наверняка ничего такого не хотел.
На меня все это подействовало как команда «фас» на бультерьера. Я, плохо соображая что делаю, сорвался с места, моментально набрал крейсерскую скорость, и прямо на этой самой скорости буквально внес ее обидчика в тот самый класс.
Разумеется, он не ожидал нападения с такой неожиданной стороны. И разумеется он пролетел несколько метров и рухнул на пол. Как, впрочем, и я. Но он пришел в себя чуть раньше. Ошалев от такой наглости, он набросился на меня с воплем: «Ты что, охренел, малолеток?!».
Мое счастье, что он не умел толком драться – большинство современных людей не умеют. Так что он просто схватил меня, зажал мою голову под мышкой, натужно шипя и, очевидно, размышляя как поступить со мной дальше. Долгие размышления в экстремальной ситуации ведут к плачевным последствиям. Пока мы там топтались посреди класса, я ухватился за подвернувшийся стул и очень удачно опустил его острый металлический край (кто помнит – стулья в школах на металлической основе) ему на подъем стопы. Разделся явственный хруст сломанной кости, он заорал, отпустил мою дурную башку и попятился. Я уже говорил, кажется, что у меня талант в обращении с подвернувшимися предметами. Вот тут он и сказался. Я успел повернуть стул на бок таким образом, чтобы мой несчастный обидчик, отступая, зацепился на него неповрежденной ногой и грохнулся как подкошенный, смачно ударившись затылком об пол.
