Перед будущим - страница 44

Сделав два-три шага, он швырнул добычу на камни.

Я подошел. Брызги даже попали мне на губы – соленые.

Присев на корточки, рассматривал выловленную моим спутником тварь.

Вполне возможно, что из глиняного горшка я что-то такое и ел. Плоский мясистый еж с редкими иглами. Щитень, увеличенный в сотню раз. Я переборол отвращение, наклонился к прозрачной воде. В ее бесшумных слоях копошились, всплывали, ползли по дну десятки других мелких тварей, они копошились в темных трещинах, почти заполненных илом. Их покачивало как разноцветные шарики. Вода была переполнена этой неизвестной мне жизнью, видимо безопасной, поскольку мой спутник так и стоял в воде. Всё в мире является кому-то пищей. Всегда найдется тварь, готовая пожрать любую другую. Плоские и округлые суетливые существа, не рыбы, нет, совсем не рыбы. Что-то коснулось моих ног, мягкое, я вздрогнул. Они кусаются? На мой вопрос никто не ответил. Все видимое пространство дна было усыпано пустыми панцирями. Они крошились, как клешни крабов, хрупкие, когда я наступал на них.

Неужели я ел из горшка что-то подобное?

Дышать было трудно. Озеро казалось огромным.

Тяжелый лунный воздух, ни травинки, ни даже земли, – камень, вода и воздух.

Я пошел в воде босиком прямо по лопающимся под ступней панцирям. Наверное, это было местом линьки. Змеи сбрасывают кожу, помнил я, некоторые насекомые выползают из своей ставшей ненужной оболочки. Линька, конечно, линька. Что же это за твари? – спросил я своего рыбака. Он все еще стоял по колено в воде, зачарованно разглядывая медленно раскачивающиеся перед ним голубоватые, даже зеленоватые кубки, намертво прилепившиеся к донным выступам. Ко мне, наконец, пришло узнавание. Это все я видел. Археоциаты. Я видел их в студенческих учебниках, на таблицах в учебных аудиториях. На земле их давно нет. Нет их на земле, вот что сбивало меня с толку. Сотни и сотни миллионов лет прошло с тех времен, когда они вот так неторопливо, беззвучно, загадочно покачивались в невидимом течении, фильтруя теплую воду сквозь свои дырчатые стенки…

Сперва долго учишься.

Потом вспоминаешь, чему учился.

Одни твари мечут янтарную икру, другие сбрасывают хитиновые панцири, у каждого – свои циклы. Я видел, как мой спутник резко нагнулся, выволакивая из воды огромную черную тварь, плоскую, тяжелую, не меньше метра в длину, в цветном пятнистом панцире с мохнатыми ресничками по краю. Реснички эти шевелилась и дергалась. В лунном свете перламутр поблескивал. Зеленоватые, розовые, бледные переливы, черные нежные крапинки. Даже такой страшной твари хочется быть красивой. Живет себе, плавает в толще воды, потом прибивается к берегу и его вдруг отлавливает молчаливый босой человек, еще почти не научившийся говорить, а может, уже разучившийся.

Я тоже хотел выловить такую крупную тварь.

Но как только мой спутник выбросил тварь на камни, другие ушли.

Живая овальная сковорода в зеленоватом перламутре. Даже глаза у нее, у этой сковороды, были. На стебельках. И стебельки стояли торчком – нежные хрупкие выросты панциря. Их, наверное, можно сломать. Я, кстати, позже видел такого – с одним-единственным глазом, второй ему оторвали. Овальное бронированное хитином тело и огромные фасеточные глаза. У этой твари был круговой обзор. Мы так не умеем. Она не укусит, сказал я себе, но не знал, так ли это. Все эти твари в воде, в донных струях деловито копошились, сдирая с камней натеки ила, частички органики. А выброшенная на берег тварь вдруг свернулась клубком. Жесткий панцирь ее походил на сросшиеся роговые пластины, только брюшко блеснуло нежно, как у мокрицы.