– Проходите-проходите, – приветливо тараторила она, – хоть побалакаем чуток.
Жили они скромно и тесновато.
«На что деньги уходят? – подумала Марина. – Ведь не копейки заколачивает».
Жена Лехи собирала чай и трещала, не переставая. Рассказала, что муж из командировок не вылезает – бизнес требует много времени. Сообщила, что дети, а их оказалось пять, отца почти не видят и очень скучают.
– Вот, со средним хотел на рыбалку пойти в субботу, да не знаем, успеет ли вернуться, – говорила она. – Мальчишка извелся, отец обещал спиннинг из загранки, вот и ждет, места не находит.
«Из загранки, – подумала Марина. – Знает ли эта тетка, чем благоверный занимается?»
– С катушкой удочку привезет, – похвастал мальчишка, крутившийся под ногами. – Ультралайт. На окуня пойдем.
– Куда? – по инерции спросила Марина.
– Как куда? – удивился он. – К татарам на озеро.
– Около горы есть озерцо, – объяснила Лехина жена. – Семья татарская живет. Харчевню держат. Плов, манты, чебуреки.
Леха, по ее словам, любил там рыбачить. Тишина, покой, горы в воде отражаются. Воздух пряный.
– Устает он, – посетовала жена, разливая чай. – Угощайтесь. Сейчас Ленусика привезу. Чтоб за компанию.
Марина вздрогнула.
Тезкой ее дочери оказалась девочка лет двенадцати в новенькой инвалидной коляске.
– Здравствуйте, – тихо, словно камыш на ветру, прошелестела девочка.
– Здравствуй, – сказала Марина.
– Вы с папой работаете? – спросила Ленусик.
Марина растерялась, не нашлась, как лучше ответить, и потому лишь утвердительно кивнула.
– Проблема наша, – вздохнула жена Лехи, пододвигая к Марине чашку с чаем. – Все, что зарабатываем, на нее уходит.
– Папа обещает, – сказала Ленусик, – что я буду ходить.
– Деньги на Германию собираем, – вздохнула жена Лехи. – Клинику нашли. Только очень дорого.
Тем временем Боксер, взяв бутерброд, отошел вместе с фотографом к студии. Тот объяснял ему, как регулируется освещение при съемке и какой свет лучше, постоянный или импульсный.
Аркадий взял Марину под руку и модельно продефилировал к парикмахерскому креслу. Усадил, легким движением завернул ее в невесомую накидку по самый подбородок и поинтересовался, не давит ли. Потом внимательно посмотрел на Маринино отражение в зеркале, обошел вокруг, пощупал волосы, чуть взбил их, на мгновение закрыл глаза, а вслед за этим артистически взмахнул рукой и объявил:
– Сначала стрижка.
– Стрижка? – удивилась Марина. – Но у меня есть стрижка.
– Нет, Мариночка, – Аркадий прижал руки к груди, – у тебя нет стрижки. Я покажу, что такое настоящая стрижка.
Он нежно вымыл ей волосы пахучим шампунем и также нежно вытер мягким розовым полотенцем.
– Стричь будем горячими ножницами.
– На самом деле горячими? – засмеялась Марина.
Вместо ответа Аркадий достал прямые ножницы, формой похожие на обычные, но только с черными накладками на лезвиях и проводом на одном из колец ручки. Расправил провод и воткнул вилку в розетку.
Улыбка сползла с лица Марины.
– Очень популярно теперь, – объяснил он, – и полезно для волос.
Через полчаса Аркадий отошел в сторону, взглянул на Маринину стрижку и довольно заулыбался.
– Здорово, – смотрела в зеркало Марина. – Просто здорово.
Она давно не чувствовала себе так легко и уверенно.
– Аркадий, ты – гений.
– Ну, не совсем, – скромно замялся он, – просто могу кое-что лучше других.
Марина увидела позади себя Петра и Боксера. Фотограф одобрительно кивал, а Боксер растянул толстые губы в улыбочке и сочно цокнул. Точно так же цокали визитеры у Бодомира, когда прохаживались вдоль сцены, на которой танцевали вокруг шестов девчонки в нижнем белье. Настроение разом испортилось, и мимолетная радость сменилась усталостью.
