– Да и в самом деле, – сдержанно посмеиваясь, согласился с ним де Руже.
– Я хочу узнать о мадемуазель де Грамон. То есть нет, теперь она княгиня Монако – супруга Луи де Гримальди, князя Монако, – Генриетта с мечтательным видом засмотрелась на бархатистые веточки розмарина.
– О, княгиня де Монако! – отозвался Арман де Руже, про себя испытав облегчение от того, что принцесса назвала одну из самых известных во Франции особ, новости о которой достигали даже итальянских княжеств. – Её высочество счастлива и здорова. В январе она произвела на свет малыша – наследника престола княжества Монако. Здоровый и красивый мальчуган, которого назвали Антуаном. Кстати, князь и княгиня вернулись из Монако в Париж. Они поселились во дворце, который выкупил для них князь Оноре – дед Луи де Монако. И по слухам, герцог де Грамон по случаю рождения внука выкупил для Катрин де Монако место гофмейстерины двора в свите Вашего высочества, – произнеся эти слова, Арман слегка покраснел. – То есть я хотел сказать, что, в случае вашего согласия, это будет свита Вашего высочества.
– Это что же? Штат моей новой свиты уже утвердили? – сухо поинтересовалась Генриетта, подозревая, что Анна Австрийская вряд ли согласилась бы позволить ей самой принимать решения относительно французской свиты, пусть и её собственной. Это оказалось для неё первым, пока ещё не столь чувствительным уколом, уязвившим её гордость. Но сколько их ждало её впереди!
– Да, как только слух об отъезде послов разнёсся при дворе, отовсюду посыпались прошения о приёме в вашу свиту, – подтвердил её подозрения де Руже, про себя отметив, как быстро сменился тон их беседы. – На места шести фрейлин претендуют, по меньшей мере, сотня девиц. И это ещё не всё! Ведь новости ещё не успели разлететься по всем провинциям.
– Да уж. При дворе устроят настоящие смотрины! – тихим, но язвительным тоном заметила шедшая позади них Фрэнсис. – Хотя по случаю приезду испанской принцессы особенного ажиотажа не было. Не припоминаю такого.
– Должно быть, это от того, что с испанской инфантой никто не был знаком лично, – тактично предположил лорд Суррей. – А вот служить Вашему высочеству сочтут за честь и привилегию девушки из всех дворянских семей во Франции. Да и в Англии тоже. Все знают о вас, Ваше высочество. И любят вас.
– Да уж, – тихо проговорила Генриетта. – Но что же ещё, герцог? И кстати, что вам известно о ещё одной Катрин? О той, которая из семьи де Невилей?
– А, мадемуазель де Невиль! – понимающе кивнул де Руже. Слишком уж откровенно прозвучала лесть в словах англичанина, чтобы он не мог не расслышать в ней фальши. Хотя он тоже считал, что служить принцессе дома Стюартов и Бурбонов было бы честью для представителя любой дворянской семьи, и в этот момент он подумал о себе.
– Так что же наша хохотушка Катрин? – повторила вопрос Генриетта и просияла в улыбке, вспоминая рыжеволосую, всегда улыбчивую и энергичную Катрин де Невиль, которая знала множество историй, таинственных и ужасных. А кроме того, Катрин знала тысячу полезных мелочей: как заговорить зубную боль или залечить мелкие ссадины; чем следует помазать руки, когда они чешутся из-за порезов о колючие ветки шиповника, и много ещё из того, чему она сама научилась, как это ни странно, у сестёр-послушниц и монахинь в монастыре.
– Мадемуазель де Невиль совсем недавно вышла замуж за Луи д’Арманьяка. Теперь она графиня д’Арманьяк и управляет огромным особняком Главного Шталмейстера в Париже. В честь замужества ей была пожалована должность в свите королевы. Королевы Марии-Терезии, я имею в виду.
