Все посмотрели на лорда Суррея, и он стушевался под удивлённым взглядом де Руже.
– Как же! Разве об этом уже перестали судачить при дворе? – попытался он перейти на шутливый тон. – Час Купидона! Это же такая громкая история!
– Как это занимательно, однако. Я узнал об этом только случайно. Я не был при дворе в то время, когда всё происходило. Мой брат оказался одним из тех, кто был посвящён в подробности дела, поскольку он вёл расследование по кражам, которые каким-то образом были связаны с дворцовыми часами, – пояснил де Руже. – Но вот каким же образом в этой истории оказался замешан маркиз де Виллеруа – этого никто не понимал, – Арман предпочёл бы вообще не затрагивать этот щекотливый вопрос – Франсуа-Анри предельно чётко обозначил его, как сугубо личное дело, касавшееся только самого короля и маркиза де Виллеруа.
– У нашего Очаровательного Маркиза невероятный талант попадать в приключения, – заговорила Генриетта, уловив по тону голоса де Руже нежелание продолжать разговор об истории с часами. Сама она слышала о той истории лишь то, что сам король поручил маркизу дю Плесси-Бельеру разобраться в ней, а затем каким-то образом выяснилось, что к этим кражам была причастна шайка воров из Сент-Антуанского предместья. Один из них даже служил в Лувре, и, по слухам, его нашли избитого до полусмерти в одном из потайных коридоров. Решительно, всё же история о часе Купидона оказалась не самой удачной темой для лёгкой беседы!
– Да, маркиз с лёгкостью попадает в курьёзные ситуации, – де Руже подхватил это шутливое замечание, как спасительную ниточку. – Собственно, теперь, когда он закончил учёбу в Корпусе Королевских Пажей, его можно каждый день встретить во дворце. Он практически неотлучно находится при короле. Балетные постановки – вот их общее увлечение. Его величество даже создал специально для маркиза должность Королевского танцмейстера.
– Как? – удивились девушки, а Генриетта спросила:
– А как же месье Бошан?
– Месье Бошан по-прежнему является главным учителем танцев при дворе. Без его участия не обходится ни одна постановка королевского балета. Кстати, он и маэстро Люлли готовят новый балет в честь прихода весны, – тут де Руже внимательно посмотрел в лицо принцессы, прежде чем договорить. – В честь вашей свадьбы.
– Как? Даже балет? – не удержалась Генриетта, и её лицо просияло в улыбке, а в серо-зелёных глазах блеснули огоньки радостного предвкушения. – Как вы думаете, герцог, а мне оставят роль в этом балете? Я успею приехать к репетициям?
– Для этого всего лишь необходимо быть при дворе, Ваше высочество, – резонно заметил Арман де Руже, по странной случайности или намеренно избегая называть главное условие участия принцессы в балетной постановке, которую готовили в честь её же свадьбы.
Они уже около получаса блуждали по лабиринту, и всё время просвет, маячивший впереди, как будто указывал на выход, но каждый раз оказывался ещё одним перекрёстком дорожек.
– Я устала, – пожаловалась Стюарт.
– Постойте! – Генриетта остановилась на очередном перекрестке и протянула руку к веткам самшитового куста. – Нам нужно держаться одной стороны. Всё время. Идти вперёд, никуда не сворачивая. Так мы придём к самому началу лабиринта.
– Пожалуй, – согласился лорд Суррей. – Я читал о лабиринте Минотавра на Крите. Там нужно было ориентироваться по одной стороне коридора.
– Да! – воскликнула обрадованная найденному решению мисс Стюарт. – В Лувре царит такая же путаница в потайных коридорах. Я помню, как маркиз де Виллеруа рассказывал нам о том, каким образом можно выбраться оттуда в случае несчастья.
