В данный момент она переживала очередную пору увлечения. Не сойдясь с Машей Коноваловой, она зацепилась за Лёшу, на которого до этого времени даже не смотрела. В такие моменты она вела себя как маленькая, пряталась по кустам, преследовала жертву. Чаще всего её грубо прогоняли, а иногда, как с Машей, Ню сама разочаровывалась в своём идеале, погружаясь в пучину ненависти к миру.
Лопоухий Ню раздражал. Чего он прицепился к Лёше? Друг что ли? Вон как болтают. Она напрягла слух, но ничего не услышала. Мальчишки засмеялись, а Ню сжала кулаки. Зачем он потащил Лёшу на автовокзал? Если б не он, давно бы уже шли домой и болтали. А тут этот, с ушами. Рюкзак уродливый тащит, ещё и радуется чему-то.
Ню засела в кусты, наблюдая, как лопоухий садится в автобус, прижимается к стеклу, корчит смешную рожицу, машет рукой. Лёша тоже машет. Детский сад какой-то! Ню фыркнула и, подождав, пока автобус скроется за поворотом, предстала перед Лёшей в помятой юбке и с головой полной увядших листьев.
– Привет!
– Привет! – Лёша был явно ошарашен.
– Домой?
– Ну, да.
– Пошли вместе?
– Ну… давай!
Лёша с недоверием смотрел на случайную попутчицу. Она-то откуда здесь взялась? Разговор не клеился. Ню волочила левую ногу, загребая опавшую листву, и это ужасно раздражало.
– Это твой друг?
– Одноклассник.
– Понятно…
Лёша смотрел на спутанные волосы Ню, на синюю прядь, и ему ужасно хотелось их расчесать, вытащить грязные листья. Ещё хорошо бы подтянуть сползший гольф на правой ноге, кроссовки почистить. Думал он об этом без нежности, давало о себе знать привитое с раннего детства стремление к чистоте и порядку. Даже крохотное пятнышко выводило маму из душевного равновесия, что уж говорить про Лёшу, выросшего под её широким крылом.
– Стой! – скомандовал он и, взяв себя в руки, потянулся к синей макушке. Ню замерла. Лёша аккуратно вытащил пару листочков. Её затопила волна нежности. Ему не всё равно, он хочет о ней заботиться, а Лёша ощутил брезгливость. Немытые волосы напомнили ему жирных червяков.
У автобусной остановки они почти наткнулись на Жвалевского. Он шёл впереди, слегка покачиваясь на полусогнутых ногах. Ню замерла, раздумывая, и вдруг побежала, не обращая внимания на отца и ураганом ворвалась в подъезд.
– Сумасшедшая! – вырвалось у Лёши.
Жвалевский ткнулся в закрытую дверь подъезда, прислонился лбом.
– Здравствуйте, Леонид Анатольевич! – в окне показалась рыжая голова Тамары. – Что-то вы сегодня рано и уже нажравшись. Праздник какой?
И не дождавшись ответа, повернулась к Лёше:
– Вот так и живём, Лёша Бочкин. Каждый день, если не цирк, то зоопарк. В общем, туши свет, Лёша Бочкин. Сейчас такое начнётся!
Тамара скрылась в квартире, зашуршала бумагой. Перебирает пластинки, понял Лёша. Он был у неё в гостях лишь однажды, но успел заметить гору пластинок в углу и старенький проигрыватель на прикроватном столике.
В окне шестого этажа замаячила шатающаяся фигура, а из Тамариного окна полился глухой потрескивающий джаз со старой пластинки.
