Только со спортом у Ню ничего не вышло. Оказалось, что у неё совершенно не развит глазомер да и с координацией движений полная беда. Во время игры в баскетбол она постоянно поскальзывалась, сбивала с ног других игроков и упрямо бежала в противоположную от броска сторону. Волейбол, в котором не требовалось носиться по всему залу, тоже подвёл. Ню тянула руки к мячу, промахиваясь буквально на пару сантиметров.
Как-то раз она стояла у самой сетки, когда мяч полетел ей прямо в руки. Нужно было всего лишь подпрыгнуть. С неведомым прежде счастьем Ню подняла руки и оторвалась от земли, готовясь к удару ладонями о шершавый волейбольный мяч. Внезапно сзади на неё налетела чья-то фигура и легонько шлёпнула по рукам. Ню дёрнулась. Мяч отлетел в сторону. Раздался протестующий звук свистка. Ню обернулась – Ковалёва!
– Ты чего влезла? – не выдержала Ню. – Больше всех надо?
– Жвалевская, успокойся! – закричала учительница физкультуры. – А ты, Ковалёва, не лезь туда, куда не просят! Она бы и так отбила!
Оставался хор. Что может сплотить сильнее, чем пение в унисон? Руководитель хора Юлия Александровна Ню приняла. На самом деле она всех принимала. Было бы желание. И всё бы хорошо, только опять Ню ошиблась. Не совпали её ожидания с конечным результатом. Начать с того, что никто в хоре не желал сплачиваться. Скорее наоборот. Плелись непонятные интриги, смешки за спиной. После каждого выступления неизменно проходил «разбор полётов», во время которого находились виновные, которых третировали до следующего выступления и следующего разбора. Юлия Александровна то ли не замечала подобных распрей, то ли не хотела вмешиваться.
Но несмотря на то, что обстановка в коллективе была напряжённой, и никакой дружбой в нём не пахло, Ню неожиданно понравилось петь. Голос у неё был не слишком красивый, но в общем потоке звучал отлично. Её никогда не выбирали солировать, да она и не согласилась бы петь в одиночку. Умерла бы на месте от страха перед зрительным залом. Только одну ошибку совершила Ню, она позволила себе расслабиться. Почувствовала себя счастливой во время репетиции, растворилась в словах Николая Рубцова о горнице, в которой светло. И в тот же самый момент дверь актового зала открылась, и в него вплыла Ирина Витальевна.
Она, кивая головой, дослушала песню. Потом подозвала Юлию Александровну, пошепталась с ней пару минут. Уходя, ткнула пальцем в Ню.
– Жвалевская, а ты что здесь делаешь? – возмутилась она. Ню показалось, что от её громового голоса зашатались стены. – У тебя же «тройка» по математике!
– Я её исправила, – Ню лихорадочно сжимала и разжимала пальцы.
– Да? Я проверю. А с поведением что? Запомни, одно происшествие и никакого хора.
Директор величаво покинула зал, а Ню от стыда едва не упала в обморок.
И вот теперь над ней Дамокловым мечом висела угроза отчисления. Можно было уйти самой, но Ню так понравилось петь. Приходилось жить в постоянном страхе и неопределённости, что ужасно бесило. Выступать на Дне учителя ей, как и ещё двум девчонкам, не разрешили из-за той самой злосчастной «тройки».
Почти всю жизнь раздражение преследовало девочку. Сегодня, когда она стояла с сестрой у дома, степень раздражения грозила превысить все разумные пределы. Шёл дождь, а отец опять умудрился явиться пьяным. Пришлось выходить на улицу, нацепив на Шустрика дурацкий жёлтый дождевик. Дождевик как две капли воды был похож на тот, что носил маленький мальчик из фильма ужасов, который мать запретила смотреть. Ню посмотрела его позже и не поняла, почему его считают таким страшным. Как будто в канализации действительно сидит клоун, готовый затащить в своё логово невинного ребёнка. Ужастики Ню никогда не пугали. Она отлично понимала, что всё это выдумки. Она-то прекрасно знает, что страшно на самом деле.
