– Милая я не могу сейчас по-другому это как птица бьющаяся в груди во всем теле она рвется из меня иначе она умрет и я умру вместе с нею скорчусь как разрубленный надвое червяк милая моя…
И потом он лежал на спине, а она водила пальцами по его ребрам, и он повернулся к ней и поцеловал куда-то в темноту, кажется, в ухо…
А через несколько дней Лариса шла по пустой улице, на ходу копаясь в сумочке и изредка спотыкаясь. На набережной ее обогнал грузовик с надстроенными бортами из неструганных досок. Машина затормозила в двух метрах от нее. Из кабины выскочил Кисель – длинный парень с узкими плечами. За рулем сидел Мопа. Увидев Мопу, Лариса вспомнила, что о нем говорили, будто он выжигает сигаретой глаза коровам, которых перевозит на бойню. «Так им легче подыхать», – объяснял он.
– Давай покатаемся! – крикнул Мопа, свешиваясь из кабины и хватая Ларису за руку. Он почти лежал на дермантиновых перегретых за день сиденьях и тащил девушку вовнутрь. Кисель толкал ее сзади. Лариса держалась за открытую дверцу кабины и упиралась, как могла, поминутно прищемляя дверцей себя и Киселя. Кисель обеими руками схватил ее за ягодицы. Лариса отпустила дверцу, ударила его и сразу же очутилась в кабине. Когда машина тронулась, она заплакала. Грузовик мчался по ночному шоссе, и зелень в свете фар казалась пыльно-серой. Проехав километров восемь, Мопа свернул с шоссе к мелководной речушке, и машина тяжело ухнула, съезжая на обочину, так что все втроем ударились лбами о ветровое стекло. Мопа вышел из машины и сказал:
– А теперь приступаем к водным процедурам. Кто купаться не хочет, пойдет домой пешком.
Он разделся. На нем были синие семейные трусы с крупным масляным пятном на бедре, и он снял их, нырнул и крикнул Ларисе:
– Теперь твоя очередь, мы можем даже выключить свет!
Лариса дернулась бежать в сторону кустов, но Кисель был настороже и поймал ее.
– Ты ее сильно не лапай! – кричал из воды Мопа. – А то мне ничего не останется, там и так маловато… Давай ее сюда. Помоем, как положено.
Кисель втолкнул ее в речку. Лариса бухнулась в воду. Потом она увидела, как Кисель нашел на берегу ее раскиданные туфли, понюхал их и хрюкнул от удовольствия. Так едят лимон – кайфуя и кривясь. Мопа подталкивал Ларису к берегу и там сорвал с нее белье и повалил на жесткую, вытоптанную скотом траву. Потом Лариса долго прыгала на одной ноге, потому что другой не могла попасть в трусики.
В полукилометре от городка Мопа высадил ее, а сам развернул машину и через полчаса въехал в город с другой стороны. Он ожидал суда за избиение директора кинотеатра и спешил нагуляться.
На следующий день Вадик все рассказал Сергею.
– Там, ночью, в лесу, любая посопротивляется только для вида, – закончил он. Вадик курил в его комнате и бросал в окно непотушенные окурки. Они долго дымились на асфальте. К вечеру там образовалась настоящая пепельница. Сперва прилетали голуби, надеясь на подачки. Обманувшись несколько раз, они перестали прилетать.
Сергей надел синий тренировочный свитер и пошел с Вадиком на Мотылевку – так называлась окраина городка, где жил Мопа..«Его настоящего имени никто не знает, – думал Сергей по дороге, – кроме родителей и учителей. И то не всех». Он разозлился почему-то именно на учителей. Даже хотел сказать об этом Вадику. Но Вадик сосредоточенно курил.
