Ничего удивительного. Однако глядя на них, я остро ощутила собственное одиночество. Будь здесь мама, видит Мудрец, мы искали бы дорогу вместе.
Куда теперь? Что делать? У меня ведь ни плана, ни решения. Я могла купить лошадь, но пересечь пустыню в одиночестве попросту невозможно. Без сопровождения там легко заблудиться и погибнуть от жажды или в песчаной буре. Корабли и огромные воздушные суда, что иногда забредали в наши порты, тоже не вариант. Сесть на них нельзя, не позволит ни один капитан. Для местных девушек действовало правило: сопровождение только с мужчиной. Никто не рисковал, пряча у себя в трюмах беглянок и неверных жен.
Искать попутчика? Но где?
Из знакомых мужчин у меня были отчим, братья и хаджа. Остальным не позволялось даже смотреть в сторону дочери хранителя городской библиотеки. Он считал, что чрезмерное общение развязывает женщине язык. Ни прислуге, никому из домашних не разрешали якшаться с «позором семьи Рашид». Подруг и тех не водилось. Все уважаемые родители держали от меня подальше своих дочерей, чтобы беды не принесла.
Я глубоко вздохнула и зажмурилась на несколько секунд. Перед глазами заплясали разноцветные круги, а шум рынка постепенно отошел на второй план. Ногти впились в кожу, момент слабости прошел.
Нечего обливаться горючими слезами.
— Не видели? Дочь Амаля Рашида, хранителя библиотеки султана Илама, пропала, — донеслось до моих ушей, и ужас ледяной волной пронесся по телу.
Вместе с солдатами показался гуль. Его серо-белая кожа, обтягивающая скелет, поблескивала на свету, пока уродливое существо принюхивалось к воздуху. Плоский нос втянул сладкие ароматы выпечки и специй, а широкий рот с кучей мелких зубов раскрылся в предвкушении охоты. Один из заклинателей стоял подле существа и крепко удерживал магический поводок, который заканчивался железным ошейником с шипами на тонкой шее гуля.
— О Мудрец, — прошептала я, понимая, что Амаль настроен решительно.
Лысая голова чудовища повернулась туда, где за пестрым шатром пряталась я. Гуль чуть подался вперед, заскреб длинными когтями по мостовой и высек несколько искр из камня. В руках заклинателя появился мой никаб. Тот самый, что я оставила дома.
— Сейчас найдем, — фыркнул колдун, поднося к уродливой морде шелковую ткань. — Куда девке бежать? Она из города без разрешения-то не выйдет, а на главных воротах стражу уже предупредили.
Я бросилась в очередной узкий переулок. Сзади раздался громкий рев. А за ним испуганные крики людей. Оставалось надеяться, что от множества запахов у чудовища собьется ориентир. Пока же я просто петляла между лавками и шатрами. Почти бездумно, отчаянно, спотыкаясь на ровном месте.
— Расступись и поберегись! Кони для султана, ослики для всех! — люди разбежались кто куда, чтобы не мешать каравану.
Спасаясь, я приткнулась к небольшой кучке молодых женщин. От их щебетания и напряжения в целом разболелась голова, но пришлось терпеть. Я разглядывала роскошные гривы животных, что гордо вышагивали по улице. В узком пространстве между лавками и людьми это шествие выглядело забавно, особенно когда погонщик попытался хлестнуть упрямого осла по хребту. В ответ флегматичное животное дернуло ухом, затем боднуло погонщика головой. По базару разлетелся хохот, а торговец запыхтел. На почерневшей от длительного пребывания на солнце коже проступили алые пятна злости.
— Ах ты шайтанов сын! Ифрит ушастый! — заорал погонщик. Пудовый кулак завис у самого носа животного, но вместо ответа осёл скосил глаза и продолжил жевать утащенную где-то ботву.
