— Мудрец! — раздался рассерженный крик где-то за широкой спиной незнакомца. — Как ты посмела войти в дом и без спроса прервать наш разговор с господином Полом?!
Второй мужчина дернулся и попытался протиснуться между тем, кого он называл «господином», и стеной. Естественно, ничего не вышло, потому пыхтящий слуга сверкнул глазами на меня. Будто я виновата в том, что тщедушное тельце не нашло лазейки. Хотя сам не больше кипариса: плечи узкие, кожа черная, весь тонкий и гибкий, точно змей пустыни.
— Али, — снова рыкающие нотки, бархат голоса накрыл с головой.
Всего одно слово, и житель соседней Асмалии притих, исподлобья глядя на своего хозяина.
Я покосилась на длинную шею, но не нашла рабского ошейника. Обычно такие, как Пол, возили жителей этой стране в качестве трофея. Или помощника, поскольку передвигаться между пустынями и редкими оазисами Пандеи без сопровождения местных было попросту невозможно.
— Кто ты такая?
Взгляд рыжеволосого незнакомца пронзил насквозь, но никаких эмоций в нем не отразилось. В радужке смешались в борьбе за право первенство песок и туман. Окружили темнеющий зрачок, внутри которого светлело совсем крохотное пятнышко. Оно стремилось на волю, будто желало лишить мужчину возможности видеть солнечный свет.
Я дернулась и почувствовала, как хватка на запястье усилилась. Родная речь сбила с толку, хотя чужак коверкал некоторые слова. Сердце гулко застучало.
— Девка какая-то. Дочь? Эй, кто ты? Отвечай моему господину! — поддакнул Али.
А у меня будто язык отсох, в горле встал крупный ком. Хватало только ума не ляпнуть лишнего, поскольку сразу вспоминались наставнические речи других женщин и отчима.
Чужеземцы — зло. Они враги. Приходят в наш мир, берут золото и женщин. Заключают мужчин в клетки, тычут в них пальцем, смеются.
Я столько историй слышала на рынке во время покупок, сколько войн пережили соседние страны в борьбе за свободу с иноверцами из Эрэбуса. Фринбульдцы, данмарцы, шангрийцы, островитяне, иштерцы и другие — все они поклонялись разным богам, занимались блудом, творили невообразимое. Амаль называл их «детьми шайтанов» и часто сетовал на то, что я со своей светлой кожей очень похожа на представительницу этих народов.
— Господин, я сейчас торговца позову. Пусть скажет, что за девица расхаживает по дому, — прервал мои мысли Али.
Вздрогнув, я вся сжалась от накатившего страха. Если меня здесь обнаружат, то убьют на месте. Разговор с чужестранцем как предательство своей веры.
— Она боится. Может, хотела что-то украсть, — прозвучало на данмарском. Пол чуть поддался вперед, а я вздрогнула и втянула носом аромат свежести.
Ничего подобного раньше не слышала. Мужчины Амррока пахли сластями, маслами, лошадиным потом и горячим песком. Здесь все иначе, вплоть до странного смешения цветов во взгляде, спрятанным за стеклами окуляров, и точеных чертах лица, которые неожиданно показались мне красивыми.
Еще веснушки. Их так редко увидишь у наших жителей. Настоящие поцелуи солнца на белой коже, которая явно с трудом переносит местный климат.
Мудрец, Ясмин, что за мысли в твоей пустой голове! По пятам идут заклинатели и гули, а ты рассматриваешь чужака.
— Воровка, значит. Или шпионка, точно говорю, господин.
Пол наклонил голову к плечу и чуть прищурился.
— Ты же меня понимаешь. По глазам вижу, что да, — уже мягче проговорил он. — Ответь, никто тебе вреда не причинит.
