Она смотрела в пламя – и вдруг увидела цветы. Не в огне, нет. А внутри себя – ярко-алые, с опущенными головками, будто павшие пионы. Они плыли по воздуху, обрывались, как сны, что не успели до конца раскрыться.
– Мо? – Се Линь тихо обратился к ней, не называя полного имени.
Она не ответила. Глаза – широко раскрытые, стеклянные, – словно провалились вглубь. Перед ней – не костёр, а святилище, засыпанное лепестками. Там стояла она сама, но в ином обличии: волосы заплетены в высокий венок, на лбу – знак, сияющий тусклым серебром. Рядом – чужое лицо, мужское, – в нём было что-то невыносимо знакомое, но при попытке всмотреться черты расплывались, как отражение в зыбком зеркале.
«Ты предал меня», – шептал голос.
«Ты спасла меня», – отвечал другой.
Она вскрикнула. Резко, прерывисто – будто обожглась. Вскочила, отшатнулась от огня, задыхаясь. Се Линь тут же оказался рядом, придержал за плечи:
– Что ты увидела?
Она смотрела в его глаза – и внезапно в них тоже что-то отразилось. Как будто он тоже видел то же, что и она. Или – вспоминал.
– Это не был сон, – прошептала Мо Сянь. – Там была я… но не я. И… ты был там.
Се Линь застыл. Порыв ветра задул огонь. Огонь вздрогнул, но не угас. Как сердце, что уже однажды умиралo, но снова начало биться.
– Слишком близко, – сказал он. – Мы слишком близко от того, что лучше бы не вспоминать.
– Но если я уже вспоминаю… – Она подняла на него взгляд, полный страха и надежды. – Это значит, что всё это – не ошибка?
Он отвёл взгляд.
– Это значит, что ты жива. Остальное – не имеет значения.
Но в душе Се Линя уже клокотала буря. Он узнал тот образ в видении Мо Сянь. Узнал себя – не как лекаря, а как воина, державшего меч, залитый кровью. И ту, что погибала на его руках.
Глава 6 – 第六章 Зеркало без отражения
Храм Юйлу не был отмечен ни на одной карте. Скрытый за мшистыми склонами, полусгнившими мостами и вековыми корнями, он возвышался как забытый обелиск другим временам – временам, когда молитвы шептались не к небу, а к сердцу.
В тот вечер они пришли туда, и Мо Сянь замерла у порога.
– Здесь… я уже была, – прошептала она. – Но не в этой жизни.
Се Линь окинул взглядом резные колонны – на них были выбиты танцующие фигуры, женщины в пышных рукавах, волосы которых разлетались, как река. Среди них одна была с завязанными глазами. Се Линь задержал на ней взгляд.
– Ты уверена? – спросил он.
– Сердце помнит. Даже если разум не хочет.
Она шагнула внутрь, и тени, спавшие под потолком, шевельнулись. Запах ладана всё ещё витал в воздухе – нежный, почти уловимый, как воспоминание о прикосновении.
Мо Сянь коснулась стены. Пальцы нащупали выбитые иероглифы – стертые, но всё ещё дышащие. Она не знала, что значат эти знаки, но в груди защемило, будто каждый слог – это имя, которое она произносила тысячу раз.
Она прошла дальше, к внутреннему залу. Там стояло старое зеркало. Потускневшее, покрытое сетью трещин, словно ледяное окно в другой мир. И всё же, стоило ей приблизиться, как отражение начало двигаться – не так, как она двигалась, а как будто там жила другая она.
Жрица. В белоснежных одеждах, с усыпанными жемчугом рукавами, и покрытым знаком лба.
– Я… знала молитвы, – прошептала Мо Сянь. – Я вела обряды. Я стояла у алтаря, и цветы рассыпались под моими ногами. Пионы. Всегда пионы.
Голос дрогнул. Се Линь шагнул ближе. Но не произнёс ни слова. Зеркало вспыхнуло – едва заметно, как дыхание весны. Из глубины показалось
