– Нет уж, нет, не нужны мне никакие твари.
Ци Тянь сощурил глаза сильнее, на этот раз недовольно.
– Нужны.
– Не нужны! – Заполнивший Юаньбао ужас достиг предела, дрожа, она пятилась вбок, все дальше от Ци Тяня, изо всех сил пытаясь оттереть рукой его недавнее прикосновение. – Не нужны, я всего лишь хотела лучшей жизни, хотела жить как сестра, тоже иметь значение… Но если проведу с тобой двадцать дней, никакие ядовитые твари не подарят мне счастья.
От вида того, как она удаляется, а ее ужас и отвращение становятся все ярче, выражение лица Ци Тяня похолодело.
Сколько он себя помнил, чужаки всегда смотрели на него так: ледяным и колким взглядом, полным омерзения. Он протянул к Юаньбао руку:
– Если вздумала уйти, оставь мне лицо.
Его слова до ужаса испугали ее, и, увидев, что колдун шагнул ближе, девушка сорвалась прочь.
Ци Тянь холодно хмыкнул и взмахнул рукой, из его ладони вылетели ядовитые твари и плотно облепили загривок девушки. У Юаньбао вырвался глухой стон, твари исчезли внутри ее плоти, и свет в глазах девушки постепенно погас.
После того как Ци Тянь поместил в Юаньбао ядовитых тварей, он столкнулся с одной сложнейшей задачей – прокормить ее.
Его собственное тело давно преобразовалось, и для жизни Ци Тяню вполне хватало ежедневно пить утреннюю росу, вот только лицо Юаньбао после пары дней голода стало выглядеть заметно хуже. На ощупь оно стало менее приятным, что совсем не понравилось колдуну.
В тот же день Ци Тянь словил в Туманном лесу фазана.
Он разжег на заднем дворе хижины костер, криво-косо разместил над ним котелок, забросил в него совершенно живую птицу и, закрыв крышкой, услышал, как шум внутри сменила мертвая тишина. Ци Тянь переложил разваренную до черной жижи еду в плошку и понес к Юаньбао в хижину.
Со дня первой такой трапезы успело пройти два дня. Губы девушки были измазаны горелой пищей, невыносимый запах бил в нос, но она не произнесла ни единого слова против. Ци Тянь кормил, она открывала рот, жевала слегка, а затем глотала.
Ядовитые твари давно лишили колдуна способности чувствовать вкус, поэтому, видя, как Щекастая послушно ест, он, преисполненный гордостью, пришел к выводу, что стряпня его плоха лишь на вид.
– Теперь мы будем вместе. – Он зачерпнул ложкой черную кашицу и слегка неуклюже отправил в рот Юаньбао. Частички испачкали уголок ее губ, и он стер их собственным рукавом. – Буду тебя кормить.
Конечно же, возразить ему Юаньбао никак не могла, как и не в состоянии была вымолвить согласие.
Вот только ее желудок выдал честный ответ вместо хозяйки.
– Бу-э!
Спящего рядом Ци Тяня разбудил звук рвоты. Недовольно выпустив из пальцев ухо девушки, он распахнул веки и обнаружил, что она в его объятиях вся скрючилась в рвотных конвульсиях. Нахмурившись, он приподнял ее, но не успела Юаньбао принять сидячее положение, как ее вновь хватил спазм, и все лицо Ци Тяня залила рвота.
Комнату мгновенно заполнила отвратительная вонь.
Выражение на лице Ци Тяня ни капли не изменилось. С совершенно бесстрастным видом он стер с себя черную жижу и поднял голову, после чего смерил Юаньбао долгим взглядом. Лишь спустя время колдун холодно произнес:
– Ты сделала это нарочно.
Но девушка лишь неподвижно смотрела перед собой.
Ци Тянь рассерженно ткнул ее щеку:
– Нельзя.
Словно в отместку, едва он успел договорить, из Юаньбао вновь вырвался звук рвотного позыва. На этот раз слизь облепила все его тело, и из опустошенного желудка девушки донеслось хлюпанье. Ци Тянь сощурил глаза.
