ПАВЛА (ласково). Как, Васька, любовь твоя поживает?
ВАСЬКА. Какая еще любовь?
ПАВЛА. Лизка.
ВАСЬКА. Ничего не любовь. Она злая. Мы с ней недавно по крыше гуляли. Знаешь, как царапалась?
ПАВЛА яркой помадой мажет тонкие губы. Отплевывается.
ШУРА (качая головой). Ты еще маникюр наведи.
ПАВЛА. А что? Наведу.
ШУРА. Вот и наведи.
Пауза.
ПАВЛА (рассмеялась). А где наши яблочки?
ШУРА. В рубель сорок?
ПАВЛА. Крымские. Медовые.
ШУРА высыпает из авоськи яблоки. Они, как заведенные, скачут по столу, кружатся.
Старухи развеселились.
Мыть ли?
ШУРА. Еще чего!
ПАВЛА. А если дизентерия?
ШУРА. Откуда?
ПАВЛА. Тиф!
ШУРА (грустно). Тифа, милушка, давно уж нет на свете. Вспомнила!
Молчат. По столу яблоки катают.
Ты с кольцом так и будешь?
ПАВЛА. А оно не снимается. Что ж сделаешь?
ШУРА. Пустяковое кольцо. Так себе.
ПАВЛА. Не золото. А не снимается.
ШУРА. Я тогда сережки вдену.
Молчат.
ПАВЛА. Вот у меня девятеро мужиков было, а греха не знала.
ШУРА (хохочет). Девятеро – и не знала?
ПАВЛА. Это не грех, я так считаю. Это, Шура, – хлопоты.
ШУРА. А я грешна, врать не стану.
ПАВЛА. Ты-то?
ШУРА. Ну! Задал мне один такого щупака, страшно сказать. Однажды. Это раз. Второй. Фамилию не помню. Веришь ли, девушка, я с ним в постель легла. Ага! Только он перед тем две бутылки выпил и ничего со мною делать не взялся. Тужился было, но не смог. Фамилию забыла.
ПАВЛА. Раздевшись оба были?
ШУРА. А как же. Все честь по чести, как надо.
ПАВЛА. И все?
ШУРА. Все. Фамилию забыла. Я ее долго помнила, а вот забыла. И больше того раза я его ни разу не видела.
ПАВЛА. Это не грех.
ШУРА. Обидеть хочешь? (Вскрикивает.) Ой, что же это мы при Ваське-то, Павла? (Хохочет.)
Вдруг ПАВЛА заломила руки над головой, да так, что хруст пошел… Растворила дверки огромного гардероба, раскрыла его черную пасть, его пыльную глотку… Легко вскочила в него и ушла в глубину.
ПАВЛА (из гардероба). Платье – крепдешиновое. Чулки фильдеперсовые. На шее чтоб – газовый платочек. И полботинки, конечно.
А ШУРА вынула из коробки туфельки, дунула на них – пыль столбом. Вынула из них комки желтых газет. Надела и притопнула. Газеты на столе разгладила. Губами шевелит, читает.
ШУРА. Ох! Не взаправдашние времена. Не взаправдашние. Фамилию забыла.
На пороге гардероба появляется ПАВЛА. На ней платье в горошек.
ПАВЛА. Как яблоки пахнут.
ШУРА. Видала туфельки? (Притоптывает.) Не гвоздем, конечно.
ПАВЛА кладет голову на стол. Руками обнимает яблоки. Закрывает глаза.
ПАВЛА. Как прелостью-трухой тянет. Будто даже и неприятно. Конечно, если торопиться – так и мимо проскочить можно, не понравится. Легонько надо, слой за слоем, по шажочечку. Сладость чувствуешь? Но это – так себе, пряничная сладость, нарочная. Это летний слой, пустячный. Китайка золотая – хорошего вкуса мичуринский сорт! Осторожно надо, не торопясь, по верхам не шарахаясь. Через горчину, через окислость. До осеннего слоя. Арапка. Царский шип. Анисы. Легонько так если расслоить. Вот. Вот запах. Белый зимний восковой.
Нащупывает одно яблоко. Берет его в ладонь.
Белая сквозина. Хорошей лежкости яблоко. (Открывает глаза. Шепчет.) Оно?
ШУРА (шепчет). Оно.
ПАВЛА (смеясь). То-то же.
ШУРА (смеясь). Кто научил?
ПАВЛА. Сейчас. Сказала я тебе. Кто надо. А ты как его узнала?
ШУРА. Раз ты не говоришь, и я не скажу.
ПАВЛА. Ты первая скажи. Тогда и я.
ШУРА. Еще поглядеть – кто первый, кто последний.
ПАВЛА (смеясь). Ну скажи. Скажешь, я тебе тогда один секретик скажу, довольная будешь.
