Петр Грушин - страница 38

Один из выездов состоялся вечером. Планировалось прибыть на место назначения загодя, завести бредень, наловить рыбы, сварить уху. Затем поставить сети на ночь, а утром – опять уха. Для этого закупался черный хлеб, запасались солью, лавровым листом и т. д. Бывало, что заведенный на незнакомом месте бредень цеплялся за корягу, и много времени тратилось на его освобождение, в результате чего улов равнялся нулю. В таком случае вся компания располагалась возле костра и пила чай с черным хлебом. Яне был в восторге от этой затеи и в какой-то мере относился к ней безразлично. Поскольку у меня была машина М-1, то мои функции в этих поездках ограничивались извозом и вспомогательной ролью. Предвидя итог поездки, я заблаговременно перед отъездом закупал в магазине сардельки, консервы и прятал все это в машине. И когда они после водных процедур сидели голодными у костра, я, соблюдая выдержку, доставал одну сардельку, нанизывал ее на палочку и, обжарив на костре, начинал невозмутимо закусывать. После этого следовал взрыв голосов, и вся компания бросалась с повальным обыском в машину. Конечно, находили в достаточном количестве припасы и на этом успокаивались.

Однажды по „генеральному плану“ Петра Дмитриевича по прибытии нареку Белую, слывшую несметным количеством рыбы, нам предстояло установить сеть поперек реки в узком месте и затем, зайдя вверх по течению, гнать в нее рыбу. Но так как мы выехали вечером, то все в машине спали, а я сидел за рулем. И вот во время рыбалки мне было поручено сторожить сети. А так как я всю ночь не спал, то на заре меня клонило ко сну и я засыпал на своем посту. В результате сеть унесло течением в сторону и вся компания, выйдя из-за поворота реки, обнаружила, что рыба ушла. Они были готовы меня растерзать, но я выдвинул ультиматум: „Сейчас сяду в машину и уеду! А вы оставайтесь со своими снастями“. В конце концов все улаживалось, и за день в разных местах набирали достаточный улов.

В разных вариациях это повторялось почти каждую неделю, и главной движущей силой всех этих мероприятий всегда был Петр Дмитриевич».

Начало 1940 года принесло множество новых перестановок в руководстве авиационной промышленности. В январе вместо «несправившегося» М. М. Кагановича наркомом назначили А. И. Шахурина – тридцатипятилетнего секретаря Горьковского обкома партии, весьма незаурядного и талантливого руководителя. Именно ему довелось вынести на своих плечах руководство авиационной промышленностью в самое сложное для нее предвоенное и военное время.

Почти полностью обновилась и команда заместителей наркома – Павел Андреевич Воронин, Александр Иванович Кузнецов, Александр Сергеевич Яковлев, Василий Петрович Кузнецов. Еще через несколько месяцев первым заместителем Шахурина был назначен Петр Васильевич Дементьев, работавший до этого директором одного из московских авиационных заводов.

В наркомате Дементьев стал отвечать за серийный выпуск всех типов самолетов в стране. А спустя несколько лет после войны Петр Васильевич возглавил советскую авиапромышленность и почти четверть века ею руководил. Именно с ним и пришлось непосредственно работать Грушину в годы войны, занимаясь организацией серийного выпуска самолетов. Эта совместная работа очень быстро переросла в самую искреннюю дружбу, неоднократно проверенную в дальнейшем и словами, и делами.

Появился при «перетрясенном» наркомате и целый ряд новых образований: комитетов, комиссий, советов. Членом одной из таких комиссий, возглавлявшейся профессором МАИ Борисом Николаевичем Юрьевым, 7 марта 1940 года назначили и Грушина. Основной задачей этой комиссии было выяснение целесообразности постройки самолетов и моторов по проектам, представлявшимся в инициативном порядке и, естественно, не успевавшим войти в план наркомата по проведению опытных работ. Вместе с Грушиным в состав этой комиссии вошли профессор Военно-воздушной академии им. Жуковского В. С. Пышнов, ведущие работники авиапромышленности И. В. Петров, В. И. Поликовский и другие.