— О, так этого добра у нас навалом! Только тебе нужен опытный экскурсовод, чтоб не терять время на бредни местных алкоголиков.
В предложении слышится намёк на его помощь. Но я хочу только уйти вместе с ворчащим Яшкой подальше, и с Огневым ни под каким предлогом дел не иметь. Поэтому намёков не слышу.
— Спасибо, что поймал его. — Киваю на попугая.
— Ещё вопрос, кто кого ловил, — отмахивается Паша. — Настоящий орёл! Сам спикировал мне на голову. С перепугу чуть второй раз мыться не понадобилось. Так а что с быличками? — возвращается он к теме, следуя за мной к калитке в массивных воротах.
И взглядом показывает — не отвяжешься.
— Разберусь.
— Я тебя опять чем-то обидел?
Огнев молодец, не теряется.
— Нет, что ты.
— Тогда пойдём ночью в лес?
— Зачем?
— На Лешего посмотришь. Как раз погода хорошая и полнолуние, видимость хорошая.
Господи, предлог дебильней не придумаешь.
— Прям леший?
— Он самый.
— Я пас.
— Почему? Там концентрация паранормального как в кинотеатре. С тебя попкорн, с меня билеты.
— Я воздержусь, плохо ориентируюсь в местности. Мало ли, вдруг у тебя ревнивые поклонницы, могу потом заблудиться. Причём не по своей воле и на далёкое расстояние.
— Пока-пока! — поторапливает Яшка.
Выскользнув со двора, прибавляю шаг. К вечеру уже забываю про наш разговор. Желаю спокойной ночи попугаю, целую мягкое оперение над клювом и выхожу во двор, чтобы закрыть калитку.
С порога соседнего дома в темноту отлетает окурок.
— Галчонок, я как раз за тобой собирался. Куртку накинь. Комары у нас в лесу прожорливые.
7. Глава седьмая, где вспоминают классиков и забывают тропы
Павел
— Я думала твоё предложение — неудачная шутка. А это ты, Огнев, головой в детстве ударился. Ну, какой ещё Лёший?
— Нормальный Леший! — исподлобья смотрю на Галчонка. — Не хуже остальных.
— Господи, какой бред, а…
Скептичность Обломовой опережает мою способность сочинять небылицы. Но я не сдаюсь. Я не собираюсь остаток лета умирать от воздержания, изображая из себя того, кем не являюсь. А по ночам стирать ладони, представляя, чем бы мы занимались, если бы я был чуть больше бессовестным.
— В крайнем случае — прогуляешься перед сном, — Беру её за руку, а в уме продолжаю про то, что слышать ей не следует ради успеха моих планов. Там ещё много чего про единение с природой и эротизм двух тел, сплетённых в свете звёзд.
Здесь по женским правилам Галке следует окатить меня равнодушием и уйти. Но не слишком быстро, чтобы я успел догнать.
Вместо этого она покорно подстраивается под мой шаг.
— Прогуляемся… Если нас волки не сожрут, — стреляет по мне насмешливым взглядом.
— Я тебя умоляю. У нас из хищников — одни ежи и совы.
— Будешь распускать руки, огребёшь, — вдруг предупреждает она строго.
— У тебя тяжёлый удар? — спрашиваю, как бы между прочим.
Галчонок растопыривает перед моим лицом свои длинные красивые пальцы с острыми стилетами. На зависть Фредди Крюгеру.
— Думаешь, мне нужно тебя бить? — щёлкает ими перед моим носом. Даже на звук — опасно. — Уверяю, переломы заживают быстрее.
— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — вяло пытаюсь её образумить.
— Переживу.
Я вздыхаю и продолжаю идти к мосту прогулочным шагом. Уговоры — это не моё. Мне ближе схема «на плечо и в пещеру». Но раз уже пообещал ей мысленно свет звёзд, придётся потерпеть.
Галчонок в это время шарит свободной рукой в кармане, да так, что мне чудится треск оторванных ниток. Что она там ищет? Комплимент? Улыбку для терпеливого кавалера? Ах, всего навсего какой-то белый прямоугольник…
