Почти не дыша, срываю бейсболку. На острые плечи ложится каскад волос, довольно редкого, ангельски-белого цвета.
Звучно втягиваю воздух сквозь крепко стиснутые зубы. Да ну...
Сама Обломова в нашу дыру пожаловала?!
— Охренеть... Мелкая, ты, что ли?
Я сейчас не вспомню хоть одной нашей встречи, когда бы соседская внучка не подвела меня под монастырь. Я ей яблоко кину — она вдруг встанет столбом и не ловит. Хотя до этого полдня перед носом крутилась, достать не могла.
А когда рой ос отогнал водой из шланга? Кого обвинили, что мелочь слегла с температурой? Мне ведь тогда даже родная бабка не поверила. Не видела Галка никаких ос! Зато прекрасно расслышала: «Вали отсюда, дурища!»…
И так было постоянно. Я ей, значит, делаю хорошо, а сам потом оказываюсь крайним. То есть, с её точки зрения, там, где мне самое место.
Вот и сейчас, лупит на меня свои восхитительно злые глазища, сопит свирепо. И всё.
Галка впала в транс. Как обычно.
Бляха, может, я ей просто нравлюсь?!
А что? Мысль интересная, волнующая даже. Она вон какая… где-то глубоко под слоем грязи…
Одно напрягает. Это ж Обломова! Личность невероятной разрушительной силы.
— Ну, здравствуй, Галчонок... — вздыхаю, испытывая невыносимое желание пару раз приложиться лбом к стене.
Моей спокойной жизни только что настал конец.
4. Глава четвёртая, где нечисть тоже человек
Галя
— Ну, здравствуй, Галчонок... — произносит Паша обречённо, будто в него летит что-то тяжёлое, но ещё пока не долетело.
Не знаю почему, но внешность подросшего соседа впечатляет меня больше, чем обещанная порка и топор вместе взятые. Вот это Огнев вымахал! Вот это раздался в плечах! И торс под расстёгнутой курткой рельефный в наиболее интересных местах. Капли дождя переливаются на бронзовой коже как бриллианты.
А глаза? Какие у него глаза! Прожилки в радужках золотые и синие, как поле васильков с вкрапленьями пшеницы. В целом обычные, но при этом взгляд — чистый грех! В каждом взмахе ресниц — искушение. Секс. Провокация.
Только чего он рожу кривит, я не поняла?
— Фдуй, — сердито слюнявлю наволочку, чтоб не рассиживался на моей кровати. Как и всякая нормальная женщина я на дух не выношу, когда мне так откровенно не рады.
— Вдуй? — Зрачки его восхитительно бесстыжих глаз расширяются. — Слушай, Обломова… Без обид только. Ты сейчас жуть какая чумазая.
— Ф-дуй! — выхожу из себя, потому что внятно опять не получается, а Паша то ли тупит как старый пентиум, то ли угорает.
Сдуй. Сдрысни с кровати, идиота кусок! Неужели сложно понять?!
— Ух, настырная какая! — азартно и с явным одобрением придвигается Огнев. — Давай-ка сначала умоем тебя. У меня как раз банька натоплена. Отпарю тебя как боженька.
— Ишшеваешься?!
— Минуточку… — Паша, наконец-то, соображает дёрнуть за край наволочки и освободить мне рот.
— Ты что творишь?! Чистоплюй хренов… — мне и дальше есть что сказать. Возможности нет. Огнев попросту возвращает кляп на место. Такой же грубиян, как я его запомнила.
— Пардон, так намного лучше... Уж лучше молча трахай меня, чем словами мой мозг. Ну, то есть продолжай быть деликатной в общении. На чём мы остановились? Ах да. Что я творю... Так-то я здесь на правах сторожевого пса. На твои сахарные косточки не замахиваюсь, но от тарелки наваристого борща не откажусь. Имей в виду, когда соберёшься стряпать. Кстати, — вдруг напрягается он. — Где твой мужик?
— У? — только и получается промычать.
