Санёк, он классный человек,
Хоть нищий, и совсем он одинок.
Но думать не пришлось аж целый век,
Секунда – вдохновению в нём срок!
Решает написать он книгу,
О том, как человек пристрастен.
Как он подвластен мигу,
В котором разум так прекрасен.
То пагубно, то плохо, то привычка,
Имен полно у этой сладости.
Но в сером быте, как отмычка,
Из комнаты, где гадости.
Одни страдают от еды,
Другие, от вина и дыма.
Есть и из химии сады,
Но не всегда всё в роли дрына.
Вначале весело, приятно, хорошо,
И в вакууме таится забытье.
Приятный приз, кому нашёл,
Луч света в пагубном нытье. —
В быту, в системе рабского начала,
В моменте, о котором не спросили.
Судьба так гордо прокричала,
Туда-сюда её носили.
Герой обычный пьяница,
Он наркоман -гуляка.
Его конец, как задница,
Судьба: злодейка – бяка.
В его чип вшит мешок,
Из страсти и пороков.
Хоть с виду он лошок,
Внутри есть долгая дорога.
Она венчается успехом,
Не ведая судьбу со смертью.
Жизнь – смерть: вопрос со смехом,
Хоть верьте, хоть не верьте.
Ну, в общем, всё банально,
Но только лишь, не думая.
Вчитаться, всё астрально,
Самокопаться – штука умная.
Но точно не для быта,
Не для людей из муравейника.
Хотя там истина зарыта,
Не видно дальше им ошейника.
Обычный человек спивается,
И скатывает жизнь в кювет.
Не просто так он надирается,
Не зря там с дьяволом обет.
Он, вдруг, увидел правду,
И стены дома, как и есть.
Как будто говорит он заду:
«Нашёл я, что поесть». —
Познал одноповторность,
И роль свою, как байта.
Так и обрёл он склонность,
Дурмана, космоса, лайта.
Как будто испугался вечности,
Решил с собой покончить.
Хотелось быстротечности,
Но извращенцу дай лишь кончить.
Порок сей околдует,
Заставит повторять.
Так сущность и надует,
Мозг хламом засорять.
Простым, понятным словом,
Он докопался до бессмертия.
Но не похвастался уловом,
Сбежав на поезд: «Смерть и Я».
Он понял, что есть вечность,
И роль людскую там.
Их мысли, как беспечность, —
Творишь судьбу ты сам.
А в вечности поток. —
Из цифр речка,
Для высшего глоток,
Для человека гречка.
Один всё выпил, осознал,
