Плакальщица - страница 17

Однажды утром, когда я кормила на заднем дворе кур, мама сказала, что меня кто-то ждет возле дома. «Мужчина», – добавила она.

Увидев перед собой его, я смутилась. Затем вытерла грязные руки о фартук.

Поколебавшись, мама ушла в дом.

– Как ты ухитрился приехать сюда так рано? – удивилась я.

– Я ночевал у дяди.

– А зачем ты ко мне пришел? – спросила я, лишь потом осознав, как невежливо это прозвучало.

– Я сегодня поеду в Далянь. Хочешь со мной? Можем посмотреть какой-нибудь фильм.

Он выглядел взволнованным.

– Я спрошу у мамы.

– Вовсе не обязательно…

– Я спрошу.

Мама меня отпустила.

Он сказал, что не писал мне, потому что хотел сделать сюрприз.

Мы сели на местный автобус, потом на междугородний – до Даляня. Хотя поездка от Синихэцуни заняла больше трех часов, дорога не показалась мне слишком долгой. Мне было немного неловко находиться с мужчиной на публике, даже если никто не обращал на нас внимания. И в местном, и в междугороднем автобусе пассажиров было мало, и никого из знакомых я там не встретила. По дороге он несколько раз брал меня за руку и даже касался ладонью моего плеча, но ни разу не обнял.

В Даляне он повел меня в парк и на большую площадь, где я увидела несколько русских зданий. Я читала о них в учебниках и знала, что они великолепны. Но лишь тогда, когда я увидела их воочию, я осознала, насколько они величественны. Интересно, каково было бы родиться и жить в этом городе?

Мы заглянули в пару кинотеатров, но там не показывали ничего такого, что нам захотелось бы посмотреть. Денег на магазины у меня не было, так что заняться по большому счету нам было нечем. Поскольку он оплатил и проезд, и обед, я не ждала, что он что-нибудь для меня купит.

– Хочешь зайти ко мне в общежитие? – предложил он. – Там можно отдохнуть.

– Ага. Я и правда устала.

– Я живу в комнате с троюродным братом. Это его отец мой начальник.

Едва закрыв дверь, он обнял меня, а затем отнес на свою кровать. Он расстегнул на мне блузку и лифчик. Я занервничала и закрыла глаза. Я не знала, что он собирается делать, но слышала его тяжелое дыхание. Однако ничего не произошло.

– Прости.

Он сел на кровати и достал сигарету.

Я села рядом, не зная, что сказать. Я чувствовала себя расстроенной, но не понимала, из-за чего. Из-за того ли, что он не сказал ничего хорошего перед тем, как обнять меня? Или из-за того, что ничего не сделал после того, как расстегнул на мне лифчик?

После того случая в общежитии он больше не пытался прикасаться ко мне. Я несколько раз прокручивала в голове ту ситуацию, но так и не поняла, что же произошло. Это был первый и единственный раз, когда мы оказались там, где нас никто не мог увидеть. Теоретически, конечно, мог прийти его троюродный брат, но он так и не появился. В любом случае комната запиралась изнутри. Почему он не поцеловал меня? Меня никогда еще не целовали.

И я понятия не имела, захочет ли он еще раз остаться со мной наедине. Однако мы все равно не могли найти места, чтобы уединиться. Мы по-прежнему встречались в пельменной. После той нашей поездки в Далянь он несколько раз приезжал ко мне в Синихэцунь, и мы шли в бамбуковую рощу.

Если стояла хорошая погода, мы садились, разговаривали и пели. Он рассказывал мне, чем занимался после окончания школы, а я делилась с ним своими впечатлениями о Нанкине. Иногда мы пели вместе. Мы держались за руки, порой обнимали друг друга, но не более того. Я заметила у него две неглубокие ямочки на щеках. Когда он говорил или пел, эти ямочки двигались. Я не сводила с них глаз.