Планета будущего. Книга 3. Сито душ - страница 5

Обоих перемалывали сложные чувства. На Эмиля навалились воспоминания. Всплыл образ деда Семёна и небольшая деревенька, вернее, дедов хуторок, в котором Эмиль и бывал-то всего несколько раз в школьные годы. “Может, и его душа где-то поселилась на этих удивительных планетах и непременно – в рае”, – мелькнула мысль и вдруг отметилась всплывающей вдалеке картинкой!

Эмиль заморгал глазами и неуверенно заулыбался, чувствуя, как душа вспыхнула свечой – перед ним простирался тот самый, дедов хуторок. Лесок, дорога и по бокам добротные, рубленные из сосен хаты.

Пока взбудораженный Эмиль собирался высказаться по поводу видения, мираж стал меняться: нахлынула серая дымка, и в ней проявилось кладбище. Прозвучал голос Гени:

– Если ты подтвердишь, что думал про некую деревеньку у леса, то становится ясно: миражи тесно связаны с нашими мыслями, поскольку я вспоминал своих усопших. А где ж им, родимым, быть, как не на кладбище!

– И не просто с мыслями, – уверенно дополнил Эмиль, – а с определённым настроением. Давай проведём опыт. Подумай о чём-то, что тебя не особо трогает.

Геня выпятил губы, надулся и поводил глазами. Мираж с кладбищем исчез, но нового ничего не объявилось.

– Ну? – заторопил Эмиль.

– Вспомнился анекдот про шустрого Вовочку. Сидит он на уроке в тельняшке и ждёт, как на его фривольную одёжку среагирует Мари Ивановна…

Поскольку планетный пейзаж не изменился, они, довольные своей сообразительностью, бодро расхохотались.

– А я вспомню последний – правда, виртуальный – поход в атэровскую консерваторию. Тогда старинные русские песни исполняла несравненная… – резко оборвался Эмиль – из ничего проявился образ девушки!

Будто сошла с картины русских художников: коса, кокошник на голове, бусы и расшитый сарафан. И конечно же – озёрные глаза.

Образ колыхнулся и принял устойчивое положение. У Эмиля внутри резануло и сжалось от мысли, что это неживая девушка. Но она приветливо улыбнулась и обратилась к дружкам так, будто они знакомы всегда, а расстались, скажем, вчера:

– Мне вспомнилась песня: жаль забыла название. Послушайте.

Зазвучал голос грудной, сильный, с теми неповторимыми подголосками, которые присущи народному пению. Мелодия постепенно набирала силу и ширь. Девушка пела про просторы, оставленные, но такие притягательные, что даже Геня засопел.

Эмиль же растворялся в звуках и словах и в этом чудодейственном образе. При этом, казалось, пение звучало в концертном зале, поскольку ощущался резонанс и лёгкое эхо.

Дружки так заслушались, что, когда девушка умолкла, они не сразу заговорили.

– И как тебя краса величают? – наконец, восхищённо вытянулся головой Геня.

– Леда, – ответила она удивлённо. – А вы новенькие? Меня здесь все знают. Я, певчая Приказчика. Может, поэтому никак в Радуй не попаду. Но петь плохо не умею, а притворяться не хочу.

Доверчиво, даже по-дружески делилась Леда. Говорила так обаятельно, что Эмилю остро захотелось её слушать и слушать, не прерываясь. Девушка словно восприняла желание мужчины и продолжала говорить. Её рассказ о своей земной жизни поразил дружков.

Семья Леды относилась к богатым дворянам со знатной фамилией Тужилины. Очевидно, “тужили” только далёкие предки, поскольку семья устойчиво числилась в верхнем слое общества. И малышка Леда с первых шагов ничем не выделялась и вполне соответствовала канонам своего сословия. Метаморфозы пошли, когда девочку привезли в поместье, расположенное у берегов небольшой, но очень поэтичной речки. Видно природа, деревенский уют и самобытные селяне-крепостные своеобразно отобразились в психике ребёнка так, что девочка стала вести себя странно. Вместо того, чтобы в семилетнем возрасте играть с куклами, она вдруг захотела выкопать ямку! На такую игру её натолкнул крепостной садовод, когда сажал по осени деревья. Леда ходила вокруг мужика, который сноровисто рылся в земле, и восторженно вертела глазёнками. Потом затребовала выдать ей лопату и с азартом принялась за довольно трудоёмкую работу. Папаша Леды, как ни странно, увлечение дочери воспринял с оптимизмом: