Коленька кивнул и, на всякий случай, покрепче ухватил маму за руку.
Ночью у Коли поднялась температура. Вызванный утром врач определил бронхит и прописал постельный режим. Так что об уходе из гостеприимного дома не могло быть и речи.
Алексей Алексеевич не расспрашивал молодую женщину о причине, побудившей ее путешествовать пешком с маленьким сыном в холодную ночь под дождем. Опыт показывал, что расспросы только настораживают, и, наоборот, отсутствие явно выраженного интереса заставляет разговориться. Так оно и вышло.
Вечером следующего дня, вернувшись из города, Прозоров затопил камин и пригласил Марину Дмитриевну, как он выразился, посидеть у камелька.
Несколько минут они сидели молча, следя игру огня в камине (Есть что-то атавистическое в том, что людей тянет к открытому огню в печурке, в камине или костре).
Первой нарушила молчание Марина: «Дорогой Алексей Алексеевич, я вам очень за всё благодарна, но нам нужно объясниться. Я не знаю, кто вы такой, и чем вы занимаетесь. Важно другое. С моим приходом в ваш дом, к вам, пришла опасность».
– Да? Очень интересно! И в чем же эта опасность заключается? – Алексей Алексеевич недоверчиво улыбнулся.
– Я серьезно. Мой муж, Наследин Андрей Федорович, арестован и осужден трибуналом как вредитель. Мы жили на казенной квартире. Нас с Коленькой немедленно выставили. Спасибо, у меня оставалось немного денег, мы с Андрюшей на отпуск откладывали, и я решила отправиться к дальней родственнице пока пожить, осмотреться. Но вот ошиблись, вышли на этом полустанке, а тут даже переночевать негде, и следуюший поезд только утром. Мне присоветовали ловить машину на шоссе… Вот и поймала.
– Может так, а может и не так. Если легенда, то очень приличная. Да, Марина Дмитриевна, попали вы в передрягу. За предупреждение спасибо, но бог не выдаст, свинья не съест. Вот у меня и поживете, осмотритесь, а потом решим, как вам быть, что дальше делать. Во всяком случае, пока Коленька не поправится…
Марина не знала, что еще ночью Прозоров просмотрел и переснял ее документы, а утром они уже оказались в руках у старого боевого друга, а теперь начальника спецотдела КВБ, Павла Артемьевича Буракова. Не верил старый разведчик в случайности. А еще через два дня, закрывшись в кабинете, Прозоров читал подробную записку. Чутье его не подвело. Марина говорила правду, но не всю. Муж действительно был арестован и осужден как вредитель. Марину и Колю выставили из квартиры и… забрали в КВБ. Там ее завербовали и поручили втереться в доверие к Прозорову. Вербовка была проста как клюква: Вы выполняете наши задания, и тем самым помогаете вашему мужу, себе и сыну. Вы отказываетесь помогать – вас арестуют отправят в лагеря как сообщницу вредителя, а сына – в лагерь для детей изменников Родины.
К записке было приложено свидетельство о смерти Наследина вследствие острой сердечной недостаточности, а также результаты реального обследования причин смерти – множественные переломы, отбитые почки, выбит глаз, тяжелое сотрясение мозга и субдуральная гематома (внутричерепное кровоизлияние).
– Ну что ж, предупрежден – значит, вооружен. Правда, непонятно, зачем Берлиозову или Грибову это понадобилось. Может слухи просочились о составе отряда сопровождения? Пожалуй, нет. В этом случае они действовали бы куда решительнее. А все-таки надо будет Игумену заняться профилактикой. Тогда что? Обида, что с ихними «хвостами» так просто разделывался? Нет, не тот человек Лавр, по мелочам не работает. А может из-за того, что я ему списки загранагентуры не выдал? Скорее всего так. Тогда Марина серьезный агент. И легенда у нее хорошая – без Буракова, пожалуй бы не скоро раскрыл. Значит, надо перевербовывать. Только не сломать бы ее на этом.
