По обе стороны стены - страница 14

«Тише, тише», – мысленно заклинала ребят Лиза, чтобы они не выдали себя излишней спешкой. Зачем привлекать к себе ненужное внимание? Ноги несли ее вперед, но она усилием воли заставляла себя идти медленнее, хоть и понимала, что времени остается все меньше и меньше: с каждым часом заграждение между Востоком и Западом только высилось, ширилось и укреплялось – тюрьма, построенная руками ее же узников.

Вот чем был вал: тюрьмой, чтобы заточить восточных немцев внутри и окончательно подчинить их государству. Сколько бы Ульбрихт ни пытался представить стену как оборонительное сооружение, кого и от кого она обороняла? Нет, она просто делила город на две части и не давала людям жить так, как они хотят.

Лиза пересекла Воллинерштрассе, борясь с порывом обернуться и проверить, смотрит ли на нее фопо [12]. Здесь, через несколько кварталов от загруженного перекрестка на Брунненштрассе, пограничников было гораздо меньше, но и тут вдоль дороги от одного массивного деревянного столба к другому тянулись спирали колючей проволоки; просто охрана больше сосредоточилась на людных улицах.

Еще через сотню метров забор резко сворачивал на заброшенную железнодорожную станцию – бесполезный пустырь, поросший за двадцать лет сорняками и дикими цветами, проклюнувшимися через трещины и обломки мусора, который свезли сюда еще в конце войны. Ули и Юрген бросились туда, и Лиза направилась вслед за ними, вспоминая, как в детстве часами играла с Паулем в руинах разбомбленных зданий, служивших своеобразным фоном для воображаемых приключений.

Ненавистное заграждение не пощадило даже станцию: видимо, рабочие трудились всю ночь, расчищая среди развалин место, дабы наспех поставить там уродливый забор, ощетинившийся поблескивающей на солнце колючей проволокой.

Справа от Лизы искореженные обломки поднимались невысоким крутым холмиком, закрывающим ее от района Пренцлауэр-Берг. Она оглянулась через плечо и с облегчением отметила, что вокруг никого нет: пограничники, похоже, были слишком заняты укреплением Бернауэрштрассе, чтобы держать под контролем еще и заброшенную станцию. А Ули и Юрген уже пытались сломать забор или хотя бы отогнуть проволоку, проделав в ограде достаточно широкий лаз, чтобы Лиза могла проскользнуть.

Она все-таки побежала, размахивая сумкой, и вскоре поравнялась с парнями. Лиза с сожалением подумала о папе и Пауле: придется бросить их, даже не попрощавшись. Но она знала, что отец хотя бы поймет: решение надо принимать срочно, иначе она упустит свой шанс.

– Ули, я…

– Знаю. – Он смотрел на нее, а грудь у него ходила ходуном от натуги: парни пытались отодрать от забора кусок проволоки. Ее натянули в четыре-пять слоев; Лиза тоже вцепилась в нее, чтобы помочь, но казалось, будто одна дрогнувшая нить от малейшего усилия только крепче сплеталась с другой, безжалостно отрезая девушке путь к свободе. Юрген обеими руками ухватился за ближайший столб, Ули тоже кинулся туда, чтобы подсобить другу и сдвинуть бревно с места.

– Не получается!

– Глубоко врыли…

Вдруг за спиной у Лизы грохнул выстрел, и Ули испуганно вскинул голову, а его серые глаза расширились.

– Скорее!

Ребята бросили воевать со столбом и, упав на колени, снова попытались проделать зазор в проволоке. Лиза помогала, ругаясь сквозь зубы, когда колючки в кровь расцарапывали ей руки; к несчастью, у нее не оказалось с собой ни ножа, ни плоскогубцев – хоть чего-нибудь, чтобы проковырять лаз. Она слышала сзади возгласы и топот людей, которые бежали вниз по склону.