По обе стороны стены - страница 20

– Я тут подумала, – всхлипнула она, уткнувшись лицом в его шершавую льняную рубашку, – может, ты через свои связи в университете…

– Живи мы на Западе, это сработало бы, – вздохнул отец. Хоть он и был уважаемым ученым, в Восточной Германии места в университетах доставались в основном детям пролетариата, а не интеллигенции. – Но, полагаю, ректорату приходится принимать во внимание новые обстоятельства.

– Это еще не все. – Лиза отстранилась. – Мы с Ули… в общем… когда мы обручились… – Она умолкла, боясь посмотреть отцу в глаза. – Я… я жду ребенка.

– Ничего, как-нибудь справимся, – заверил он и притянул ее к себе, угнездив подбородок у нее на макушке. – Всегда есть выход.

Лиза тупо таращилась в потолок, не в силах заснуть. За ужином она рассказала о своей беременности и Паулю, и хотя раньше боялась, что домочадцы воспримут новость в штыки, они оба почему-то отреагировали вполне благосклонно.

Правда, мысль о том, чтобы растить ребенка без отца и нести все тяготы родительства одной, не радовала, но еще больше огорчало, что теперь Лиза точно не сумеет заниматься любимой профессией. Девушке, конечно, не хотелось расставаться с семьей, но она нисколько не сомневалась, что собирается связать свое будущее с Западным Берлином, вернее, не только с ним, но и с Западной Германией или другой капиталистической страной, а главное – с Ули.

И вообще, правда ли она перепробовала все способы пробиться через границу?

Лиза подрыгала ногами, сбрасывая с себя одеяло, вскочила с кровати, подбежала к рабочему столу, достала ручку с блокнотом и сунула между страниц письмо из Государственного секретариата. Она слышала, что люди строчат в восточногерманское правительство прошения об эмиграционных визах, но не знала, в какую именно инстанцию обращаться. Но ведь если она как следует обрисует свои обстоятельства, ей непременно помогут, верно?

Она вышла в гостиную, чтобы написать заявление там, включила свет и с удивлением обнаружила Пауля, который сидел в темноте, сжимая в руке стакан.

Брат вскинул голову и посмотрел на Лизу.

– Тебе тоже не спится? – хмыкнул он и поднес стакан к губам, отчего лед на дне тихонько звякнул. – Я бы предложил тебе водки, но ты ведь в положении…

Лиза села в кресло напротив.

– Ты, наверное, на меня злишься, – заметила она, поскольку Пауль уставился в стакан, словно изучая его прозрачное содержимое. – Но вообще-то я тогда была помолвлена, если тебя это утешит.

– По-твоему, меня заботят мелкие буржуазные формальности вроде того, не пострадала ли твоя добродетель? – ухмыльнулся брат и уперся локтями в колени. – Поверь, я не такой ретроград. Ты современная женщина и вправе поступать так, как считаешь нужным. Но не скажу, что ты выбрала легкий путь.

Лиза поудобнее устроилась в кресле и поджала под себя ноги, с облегчением поняв, что Пауль не так уж и злится.

– Мне жилось бы гораздо проще, если бы рядом со мной был муж, – призналась она, теребя лежащий у нее на коленях блокнот. – Пауль, давай по-честному: в Западный Берлин правда никак не попасть?

– Никак, – отрезал тот, поднялся с кресла и поправил абажур на настольной лампе, который Лиза чуть не свалила, пока искала выключатель. Белокурые волосы Пауля в неясном свете отливали золотом. – Закрытие границы – очень важная мера. Я знаю, тебе тяжело, но ты должна понимать, что это ради нашего же блага.

– Ради нашего же блага, – с невольным сарказмом повторила она. – Ведь нам нельзя доверять.