Не врубаюсь, на что можно
намекнуть, преподнеся мужчине ремень. На воспитание будущих детишек? Вообще-то,
я против таких методов, да и не имею желания рожать от Кости. По крайней мере,
пока не имею. Поэтому отвечаю на всякий случай:
– Никакого намека, это просто
ремень, чтобы штаны не соскакивали. Надеюсь, будешь использовать его по прямому
назначению.
После обеда Костя предлагаем мне
прогуляться.
– Иди, я сами со стола уберу, –
любезно предлагает помощь мама.
Честно говоря, мне так не хочется
мыть посуду, что я предпочитаю прогулку с женихом.
Вечер прекрасен. Легкий морозец
освежает. Хлопья снега падают на воротник и сияют в свете фонарей, точно
драгоценные камни. Когда-то я любила прогуляться в такую погоду. Шла неспешно и
воображала себе то, чего нет и не может быть. Когда была девчонкой совсем,
представляла себя доброй Снежной королевой или Снегурочкой, потерянной Дедом
Морозом. Верилось, что он меня найдет, одарит щедро и решит все мои проблемы,
наградив всех, кто мне помогал, и наказав врагов: мальчишек, которые дергают за
хвостик, учителей, которые ругают за невыполненную домашку. Стала постарше –
фантазии изменились, но остались волшебными: мечталось, что ко мне подойдет
кто-то необычный и пригласит в чудесный мир, и, путешествуя по сказкам, мы
сблизимся, полюбим друг друга и, конечно же, поженимся.
Причем предпочитала бродить одна
по парку, который был расположен недалеко от нашего дома. В том самом, где
убили Свету. Теперь он вряд ли покажется мне таким же романтичным. Интересно, а
как выглядел парк, где напали на меня? Таким же сказочно уютным или
осовремененным?
– В каком парке у нас была
назначена встреча в тот вечер, когда на меня напали? – спрашиваю молчаливо
шагающего рядом жениха.
Даже через одежду ощущаю, как
напрягаются его мышцы. Шаг замедляется. Отвечает не сразу, будто раздумывая,
сказать ли мне правду.
– Извини, не могу тебе этого
сказать, – наконец-то выдавливает из себя. – Володина не рекомендовала.
– Почему? – недоумеваю. – Мне бы,
наоборот, лучше там побывать. Может, на месте я что-нибудь вспомню. Отвези меня
туда, пожалуйста!
– Прямо сейчас? – колеблется
Костя. – Но я не за рулем сегодня. Меня Андрей привез. Да и пил я за столом.
– А если взять такси? – предлагаю
вариант.
– Нет! – решительно отказывает
мне Константин. – Это неправильно – нарушать рекомендации психотерапевта. Даже
не спрашивай меня больше о том, где это произошло – не скажу. Тем более не
повезу. Боюсь тебе навредить!
По тону жениха понимаю, что
спорить с ним бесполезно. Решаю, что обращусь с этой просьбой к Андрею или даже
к Тае. Или уговорю Володину разрешить мне побывать в том парке. Тогда Костя
мне, наверное, не откажет.
– Может, домой? – предлагает
жених и разворачивается, не дожидаясь ответа. Своей просьбой я, похоже,
испортила ему настроение.
– Извини, не хотела тебя
расстроить, – поворачиваюсь к нему и стараюсь заглянуть в лицо, чтобы понять,
не сильно ли он сердится.
– Тебе не за что извиняться, –
голос Константина теплеет. Остановившись, жених смахивает снежинки с моих
распущенных волос и вдруг властно обхватывает меня за шею и, нагнувшись, целует.
Это происходит так неожиданно, что я даже не успеваю отвернуться. Да и не
позволил бы Костя мне это сделать – не зря же обнял за шею. Жених давит губами
на мой рот и проталкивает внутрь язык. Желание вырваться и влепить Косте
пощечину борется с любопытством: может, поцеловавшись с ним, я наконец-то
пойму, за что его выбрала. В итоге решаю не сопротивляться, разрешаю Косте себя
целовать. Желания отвечать ему не возникает, даже расслабиться не получается
по-нормальному. Наконец, ощущать во рту чужой язык и глотать чужие слюни
становится настолько противно, что меня начинает тошнить. Отталкиваю жениха и
сплевываю с сугроб. Несколько раз сплевываю, хотя полностью от неприятных
ощущений это меня не избавляет.
