– Карикатуры рисуешь, значит? –
зло шипит Оксана Михайловна и, вытянув из-под моей ладони рисунок, разрывает
его на несколько частей. Обрывки летят в урну. Помпадурша сверкает глазами и
громогласно сообщает:
– Выговор тебе! С занесением в
личное дело! Чтобы впредь чем попало в рабочее время не занималась!
Коллега из соседнего отдела
спешит ретироваться, наши девочки смотрят себе под нос и делают вид, что
увлечены делом и ничего не слышат, не видят. Я не оправдываюсь – унижаться
бесполезно. Молча собираю раскатившиеся мелки и прячу коробку в стол. Притягиваю
к себе оставленную коллегой на углу стола папку, открываю ее и начинаю разбирать
бумаги.
Помпадурша некоторое время стоит
рядом и пыхтит, наблюдая за моими действиями. Наконец, она фыркает и
возвращается за свой стол. Мне становится легче дышать, и я сосредоточиваюсь на
работе.
Когда рабочий день заканчивается,
ко мне подходят Даша и Настя.
– А ты здорово рисуешь, – хвалит
меня Коровина.
– Не знаю, с чего это Помпадурша
на тебя кабеля спустила – нормально она вышла, - поддерживает меня Настя.
– И вообще рабочий день тогда еще
не начался – это Степанова на две минуты раньше пришла. Вечно эта трудоголичка
не может дождаться, когда обед закончится, – продолжает Даша.
– Не переживай. Может, с ПОМ слетит,
– подбадривает Тельцова.
Смотрю на коллег, не веря своим
ушам. Они что, всерьез мне сочувствуют? Не поиздеваться подошли? Похоже, что на
самом деле в друзья набиваются. Неужели то, что я попала под раздачу, сделало
меня в их глазах равной им? Ради этого стоило накосячить и заслужить выговор!
Может, они, наконец-то, ко мне цепляться перестанут? Тогда работа станет менее
невыносимой. Хотя полюбить я ее, конечно же, не смогу – скучная она, как не
крути.
– Спасибо, девочки, за поддержку,
– отвечаю как можно дружелюбнее. – Вряд ли она передумает. Хорошо, про премию
ничего не сказала. Думаете, только выговор сделает, а депремировать не будет?
– Да кто ее знает, – пожимает
плечами Настя. – Может, и про выговор забудет.
– Она забудет? – усмехаюсь
горько.
– Она ее еще и приказ саму готовить
заставит, – предрекает Даша.
– Может, тебе стоит своему жениху
пожаловаться? – предлагает Настя. – Здорово было бы, чтоб ей по башке
настучали. В фигуральном смысле, конечно.
– А то совсем озверела, –
соглашается Даша. – Ей уже и депутаты не указ.
– Да пусть подавится своей
премией. И выговор тоже меня не убьет, – машу рукой. – А Костя мне не жених, а
друг семьи. Он с братом моим дружит просто с детства. Жили мы когда-то рядом.
– Не начинай, а? – просит Даша. –
За дурочек нас не держи. Не из-за дружбы же с братом он каждый день за тобой
приезжает!
– Я ему нравлюсь, конечно, –
соглашаюсь, – не как друг. Но я согласие на брак не давала. Да и не делал он
мне предложение пока!
– Скоро сделает, вот увидишь! –
предрекает Даша.
– Примешь его? – интересуется
Настя.
– Даже не знаю, – признаюсь. – Он
хороший, но я в него не влюблена. – Ругаю себя за то, что разоткровенничалась с
коллегами, но слово не воробей…
– Стерпится – слюбится, –
неожиданно советует Даша. – Соглашайся. Будешь как сыр в масле кататься.
– А не слюбится – любовника
заведешь. Делов-то! – пожимает плечами Настя. – Сейчас все так живут.
– Поживем – увидим, – отвечаю,
надевая пальто (под юбку я ношу его, хоть пуховик и удобнее, а сегодня я в
темно-синей юбке годе и мягком кашемировом свитере кофейного цвета).
