По ту сторону Пиренеев - страница 3

В тот же день встретил немцев. Вот не ожидал!

Иду туда, где толпа погуще, и вижу – строится часть. Да, уже настоящая воинская часть. Повзводно, в три ряда. Протискиваюсь между не очень-то восторженных зрителей… Темно-зеленые каски на вещевых мешках… Скатки испанских шинелей-палаток, плащей-капюшонов через плечо. Народ все рослый, солидный, степенный, каждый привычно занимает свое место. И вдруг команда – на немецком. Вот это да!

– Откуда, геноссен[19]?

– Центурия «Тельман», – высокий стройный блондин дружелюбно, широко улыбается.

Новая команда. Ряды застывают. Потом все разом поворачиваются кругом, слышатся вздохи удивления – как это так можно?

«Шагом марш!»

Новый приступ удивления, но уже с восхищением – оле, здорово!

– Да куда же вы направляетесь? – я уже выбежал вслед за ворота.

– В казарму… Карлос Маркс, – блондин старательно печатает шаг.

…Журавлев в тот день вернулся поздно. Усталый, довольный и с кучей новостей.

Михаил Кольцов (II Международный конгресс писателей-антифашистов, 1937 г.).^>*17

О казарме Карлос Маркс он уже знал. Она была нашей – в ведении ПСУК. Площадь Каталонии, а на ней отель Колон, где разместился ЦК, он нашел не без труда, проплутав пару часов. Всего, в общем, добился. В военном отделе уже знали о нас. Узнал он о Глиноедском, нашем скромном степенном регенте хора и отличном поваре дешевой возвращенческой столовой. Он уже воюет[20]: «Хочу доказать свою преданность родине делом», – заявил он тогда, перед отъездом, Васе Ковалеву. Воюет на соседнем Арагонском фронте, советником артиллерии. Он член Военного совета Арагонского фронта. Вот молодец! Бориса оставляют пока в Барселоне – предложили создать батарею, а нас зачислили пока в охрану ЦК. Ничего не поделаешь. Вот так и расходятся пути-дороги парижан-возвращенцев.

Участница парада колонны Агилучос в Барселоне перед отправкой на Арагонский фронт (28 августа 1936 г.).^>*18

…Нам скоро опять в отель Колон. Вторую неделю, ожидая смены, настоящего дела, фронта, сражений, несем мы эту беспокойную службу. Ни днем, ни ночью покоя! Поздно вечером, когда, наконец, стихает гул в отделах и подотделах и задерганные за день работники аппарата расходятся кто куда (большинство спит там же, в отделе), мы с Балковенко станем на вахту, у парапета. Остаток парапета из побелевших на солнце мешков с песком перешел к нам по наследству от мятежников, которые засели в отеле во время июльских событий. И многие ребята, с которыми мы сейчас охраняем ЦК, участвовали в штурме этого опасного осиного гнезда.

Ночью, в общем, не так уже плохо стоять на часах. Вот только спать зверски хочется. Порой не дождешься смены – идешь в караульное помещение, разместившееся в бывшей швейцарской, и расталкиваешь кого надо.

Площадь почти безлюдна к утру. Она чем-то напоминает плас де л’Этуаль[21]. К ней тоже сходятся широкие бульвары, улицы. Только без памятника Неизвестному солдату под Триумфальной аркой – арк де триомф. Что-то сейчас поделывает Жаклин? Площадь уснула. А за ней спит город – еще без кошмаров ночных бомбардировок – с воздуха и с моря, еще не разрушенный, еще не голодный… И я жестом приглашаю редких прохожих держаться от отеля на некотором расстоянии.

Но вот вдали показывается легковая – коче.

На всякий случай скрываемся за парапетом. У нас уже есть опыт. Чуть ли не в первую ночь из такой вот бешено мчащейся машины по отелю дали автоматную очередь.