Побеги - страница 15

– Как хорошо!

– Чего хорошего-то? – улыбнулся Зорев.

– Просто сидеть вот так хорошо.

Взявшись за ручку стеклоподъемника, Кира впустила в салон влажный морок, подставила ладонь под жирные капли. Скоро дождь затих, и Зорев завел мотор.

– Что-то я пьяная. – Кира взглянула на него и сразу отвернулась. – Я быстро пьянею, потому что вообще не пью.

– Не переживай так.

Чтобы Кира не промокла, он подвез ее до дома, но она все равно стояла под дождем и смотрела, как Зорев разворачивается. Потом поднялась в квартиру, скинула ботинки.

– Ты напилась, что ли? – изумился, выглядывая в коридор, Слава. – Красота! Раздевайся давай.

В комнате гремел футбольный матч.

– И че, ты не спросишь ничего, да?

– А че тут спрашивать? Давай раздевайся.

– Где была? С кем пила?

– Раздевайся, говорю.

В спальне она стащила с себя кофту и повалилась на кровать, а когда Слава стал укрывать Киру одеялом, потянулась к нему, вцепилась в резинку треников.

– Кир, ты нормальная? – отнял ее руку Слава. – Проспись, а.

Когда они в первый раз занимались сексом, он думал, что она притворяется – ну не могут от такой нескладной возни быть оргазмы, но ей в самом деле нравилось. У нее в горле пересохло, и, когда она зигзагом пошла в кухню выпить воды, врезалась в дверной косяк. Он рассмеялся, поверил. Кира тогда только рассталась с парнем и не искала ничего серьезного, но забеременела. Когда она сказала об этом Славе, он долго молча смотрел на нее, потом хлопнул по столу и заключил: «Решено – рожаем», и для убедительности обнял. Когда играли свадьбу, она была уже на четвертом месяце и без всяких УЗИ знала, что родится мальчик.

Сначала Кире просто нравилось думать о Зореве. Мысли путались с фантазиями о яблоневых деревьях и смородиновых кустах. На верхней полке дальнего стеллажа в поселковой библиотеке она нашла книгу про садоводство и с глупой улыбкой листала ее за обедом и после ужина, вместо того чтобы мыть посуду.

Кира испугалась, когда поняла, что хочет его. В тот день она высаживала в грунт подросшие сеянцы мальвы, а он подошел к ней и спросил:

– А грибы ты тоже знаешь?

– Рано еще для грибов.

– Это смотря для каких.

Зорев рассказал, что мальчишкой всегда собирал в мае сморчки. Гриб капризный – растет от силы неделю, только один раз в год и в конкретных местах. Не захочет – не покажется, но если найдешь один – тут же откроется целая поляна. Он хотел проверить старое место, и она согласилась составить компанию. Слава тоже собирал грибы, но другие – подберезовики, белые, иногда солюшки, волнушки и грузди на засолку. Она выучила их ножки и шляпки – пластинчатые и губчатые, а вдруг обнаружив на дне корзины незнакомый гриб, боялась, шла к Славе, уточняла. Он успокаивал: «Это волнушка, а это синенога – закатывай в банку».

В лесу она шла позади Зорева, неуклюже хрустя ветками, спотыкаясь на кочках. Он – другое дело. Как маленькая щепка в лоне реки, плыл, обтекая деревья, почти не касаясь их.

Когда с улыбкой заговорщика он обернулся на нее, она подумала, что он тоже может ее захотеть.

Заскрипела сорока, и Зорев остановился, приложив палец к губам, приказал молчать, потом махнул, приглашая подойти ближе. Когда она посмотрела под сосну, там, куда он указывал, увидела пеструю птицу размером с курицу, но с длинным, как тонкий клинок, клювом. Птица сидела не шелохнувшись – прямо чучелко, и Кире померещилось, что это не она замерла, а время остановилось, но вдруг двинулось крошечное веко, и птица моргнула.