Побеги - страница 17

– Ты теперь моя? – спросил Зорев.

Кира улыбнулась. Она протянула руки к темному небу. Ветер ласкал борозды ребер. Маленький цветок, который до того она прижимала рукой, распрямился.

– Это что? – Темными пальцами Зорев коснулся тонких лепестков.

– Не трогай. – Кира отстранилась.

Он хотя и нерешительно, но убрал руку:

– Почему?

– Просто. Все остальное можно, а это нет.

С дерева сорвалась какая-то птица: раздался и тут же растворился в ночи шелест больших крыльев.

– Кир, ты? Куда ходила? – крикнул из зала Слава, когда она вернулась домой. – Сделаешь чайку?

Она зажгла плиту, поставила чайник. Села на табуретку, уставилась на синий огонь. Потом заварила чай и понесла в зал.

– Что ты смотришь?

– Да так, боевик. Садись.

Слава лежал на диване, Кира села на край. На экране была погоня, стреляли. Картинки так быстро сменяли друг друга, что она почувствовала тошноту, закрыла глаза. Сидела так какое-то время, а когда Слава уснул, убавила громкость и ушла в спальню. Засыпая, она видела пошатывающиеся сосны, заново переживала блуждания по телу горячих рук. Уткнувшись лицом в подушку, то ли стонала, то ли плакала. Мысли путались в голове, и она ощущала то радость, то отчаяние, которые сражались между собой, как воины в Женином «Мортал комбате».

Новых заказов на препараты не было, поэтому женщины выдавливали прорезанные в картонных листах заготовки и складывали из них маленькие серебристые коробки. Потом они фасовали в эти ящички сладкие белые шарики и клеили этикетки гомеопатических лекарств.

– Девки, обедать идем? – вдруг вскинула голову Жанна.

Откуда-то она всегда точно знала, сколько времени, даже смотреть на часы ей не было нужно. Кто-то пошел в магазин, вскипятили чайник. Кира не пила чай на работе: вся вода на заводе была дистиллированной – такой чистой, что казалось, наоборот, в ней полно всяких примесей. Другие привыкли, а Кира не смогла. Но в этот раз она тоже отхлебнула из кружки. Чтобы перебить вкус, положила побольше сахара, но чай все равно получился ужасным. Пересилив себя, сделала еще глоток – так хотела пить. Это не помогло. Во рту все равно было сухо, язык прилипал к небу. Машинально Кира отвернула кран и подставила ладонь лодочкой под струю воды. Было так приятно, что она засучила рукава и намочила предплечья. В тот день она не обедала, но после смены долго стояла в душевой, покрываясь водой как пленкой, а дома, раскладывая макароны с тушенкой по тарелкам, чувствовала себя такой сытой, будто уже умяла целую кастрюлю.

Дом Зорева достроили к зиме. Работа еще оставалась, но он отложил ее на весну и всех распустил. Слава устроился сторожем в школу и дежурил через день, ночуя на раскладушке в учительской. Когда он возвращался утром, Кира торопилась на завод, а когда приходила она, уходил Слава.

В декабре еще один розовый цветок появился внизу живота. В январе и феврале новых цветов не было, зато в марте распустились сразу два: розовый за правым ухом, и бледно-фиолетовый на внутренней стороне локтя.

Зима развеялась как тягостный сон, который утром уже и не вспомнишь. Ранней весной Кира накопала еще мерзлой земли и, когда та оттаяла, распределила ее по пластиковым коробам. В землю опустила семена и накрыла до поры пластиковым пакетом наподобие теплички. По утрам подходила смотреть: показались ли ростки, развернулись ли листья. Когда земля уже достаточно прогрелась, Кира прибралась в саду и высадила на холме новые цветы. Это были астры, которые теперь напоминали Кире о Гале. Она решила устроить для них отдельную клумбу и любовно украсила ее камешками с речки.