— Ты его размеры видел? Туда только свитер, сапоги и несколько пар джинсов влезает, — отмахнулась я от глупого вопроса. — Еще косметика, штучки для волос, фен, потому что гостиничным пользоваться невозможно. Последние три волосины спалишь.
— Как с вами сложно, — вздохнул Морозов.
— Красота — залог успеха. Это у вас — встал, чуб причесал и нормально.
— Обратный сексизм на линии!
— Ой все.
Мы некоторое время молчали, пока Рудольф не заговорил:
— Какого цвета платье будет?
— Рубашечку подберешь в тон? — заинтересованно приподняла я брови и покосилась на него. — Понятия не имею, его еще купить надо.
— Интересно, в чем моя дама пойдет на вечер, — заулыбался Морозов.
От словосочетания «моя дама» где-то екнуло в груди, кольнуло острым кончиком иглы прямо в сердце. Каждая подобная фраза из уст Морозова пробивала бреши в моей тщательно выстроенной защите. Лучше сменить русло разговора. И быстро.
Любовь сносит преграды подобно десятибалльному шторму, а после себя оставляет одни обломки и пустоту.
— Кеша обмолвился о моем сходстве с кем-то из твоего прошлого, — я уцепилась за максимально безопасную для себя тему.
Не прогадала. По лицу Морозова пробежала тень, пальцы сжали руль до скрипа.
— Он ошибся, — хмуро ответил Рудольф. — Ничего общего между вами нет.
— Но мне интересно, — настойчиво потребовала я.
Внезапно в Морозова вселился бес. Он резко выкрутил руль влево, меня потащило вбок, ослепил свет десятков фар. Если бы не ремень безопасности, упала бы на колени Рудольфа. Под возмущенный клич других автомобилей мы резко пересекли двойную сплошную. Нарушили с десяток правил дорожного движения и чуть не стали причиной для серьезной аварии.
— С ума сошел?! Решил нас угробить?! — я отбросила с лица волосы, когда Рудольф перестроился в другой ряд.
Морозов вдавил педаль газа в пол, набирая скорость и обгоняя несколько иномарок.
— Олень! — рявкнула я.
— Устроим ночную экскурсию, Сахарочек? — весело поинтересовался Рудольф. — Уверен, дальше аэропорта и универмага ты нигде не бывала.
— Я хоть живой после нее останусь?
— И даже почти целой, — Морозов посмотрел с такой жаждой во взгляде, что ругань и споры отошли на второй план.
— Ладно, — примирительно сказала я, облизнув пересохшие губы. — Вези в свою страну оленью. Надеюсь, с медстраховкой там все в порядке.
— О, нас ждет незабываемое приключение.
Поздним вечером людей на улицах меньше не стало. Туда-сюда сновали парочки, бегали подростки, подпрыгивали промерзшие до костей аниматоры и любители долгих прогулок. Бульвар тянулся от Нового Арбата аж до Большой Никитской, вобрав в себя множество зданий. Со временем он превратился в эдакий «винегрет» из смеси купеческих особняков, домов в различных архитектурных стилях и типичных сталинок. Когда-то здесь перемешались разные эпохи, которые теперь соперничали друг с другом за интерес гостей столицы.
Машину мы оставили на ближайшей стоянке, а дальше отправились пешком по тротуару. Периодически заглядывали в тихие дворики, посетили сквер дома 7А, где под снежным одеялом уютно расположился «грустный» Гоголь.
Я долго всматривалась в знакомые черты известного писателя. Его опечаленный взор и склоненная голова нагоняли тоску. Разбросав белоснежную насыпь, я добралась до барельефа и долго всматривалась в картинку, выискивая прячущегося черта. По словам Рудольфа, он там был. Но то ли фонари горели не слишком ярко, то ли подсветки смартфона оказалось недостаточно: я извозилась в снегу, когда Морозов соизволил ткнуть пальцем в нужное место.
