Я уставилась в окно и наслаждалась неспешной музыкой, пока за окном цветным пятном проносилась ночная Москва. Никаких разговоров, суеты, вопросов. После напряженного дня в роли аниматоров для одинокого старичка наконец наступил долгожданный покой. Теперь Штерн отдыхал в квартире, мы с Рудольфом медленно ползли в машине по забитым дорогам, мечтая поскорее добраться до своих берлог.
Весь город в огнях, повсюду гирлянды — куда ни ступи, праздник напирал со всех углов и требовал от людей радости. Или покупок на Черную пятницу, чтобы в январе разбирать горы никому не нужного хлама. За жалкие три недели деньги уносило ураганом в карманы ушлых торгашей, которые умели их считать.
Праздничные дни прибыльны в плане финансов, но в то же время весьма затратны. Как для продавца, так и для потребителя. Именно поэтому я их не любила. Никогда не ставила елку на Новый год, не обвешивалась игрушками, не велась на громкие «50% скидка» в очередном косметическом магазине. В супермаркеты я ходила со строгим списком покупок, чем неимоверно злила Назара и страшно раздражала матушку.
«Зачем так скупердяйничать, Алена? Мы же можем себе позволить!» — взрывался бравадой мой бывший муж, когда дело доходило до продуктов к Новому году.
Ну извините. Два тазика оливье и три ящика мандарин по акции как-то слишком для молодой пары. Набивание желудка под бой курантов и нафталиновые песенки постаревших звезд эстрады — так себе развлечение.
Это на работе у меня включался принцип: «Вкладывай и получай с процентов выше». А в жизни я предпочитала все считать. В конце концов, тугрики с неба не падали. Только Назару разве объяснишь? Не-а. Потом жаловался, что все пропало и деньги куда-то ушли.
— Завтра Иван Петрович пойдет в мастерскую, можно устроить день отдыха, — нарушил течение моих мыслей Рудольф.
Машина плавно обогнала какую-то легковушку и встала в ровный ряд ползущих как муравьи иномарок. Впереди нас светил фарами джип, сзади истерично стучал по клаксону подрезанный Морозовым водятел.
— Ты отдыхаешь от меня, а я от тебя? Хорошая мысль, олень. Сиди дома, жуй сено. Мамочка займется грязным делом.
Я прикрыла зевок рукой и тряхнула головой, чтобы сбросить сонный дурман.
— Купишь разрывные патроны для охоты на рогатых? Или опять снимешь несчастного мачо для пошлых фантазий? — сострил Морозов.
И все-таки руки у него красивые. Холеные, без модных нынче татуировок и пяти колец на каждом пальце.
Повернув голову. я наблюдала за тем, как Рудольф отбивал ритм попсовой песенки из динамика. Завораживает, прямо не оторваться.
— Пф, — фыркнула я негромко, сморгнув наваждение, — вас, парнокопытных, по лужайкам пасется вагон и маленькая тележка. Снимать не надо, достаточно пальцем поманить.
— Но, но, — поцокал языком Морозов, передо мной мелькнул указательный палец. — Козлов много, а я один олень на всю страну. У меня, знаете ли, порода, стать.
— И рога ветвистые? — хрюкнула в кулак. — Ты сколько раз в очереди за самомнением стоял, породистый мой?
— Шесть, чтобы наверняка.
Усмехнувшись, я снова отвернулась к окну. Пробка двигалась с черепашьей скоростью, потому оставалось наблюдать за многочисленными витринами брендовых магазинов и окнами небоскребов. Вдруг маньяк какой или женщины за последний шарфик дерутся?
— Надо платье купить, — пробормотала я невпопад. — В чем на вечеринку-то идти?
— А что, в том чемоданчике не найдется приличного наряда? — удивился Рудольф.
