– Не густо. Значит, надо хозяйку умилостивить. Что ж, я не так молод, как был когда-то, и немного утомился за день, но, всё же можно попробовать. – Эта мысль послужила сигналом к действию. Он поднялся, потянулся, грубовато сгрёб Акимовну, и понёс её к кровати. Она, молча, отталкивала его, а он жарко шептал:
– Ну, чего же ты, дурёха, счастья своего не понимаешь!
Ей было не справиться с ним, а кричать она не решилась, боясь позора. А тут ещё непонятное, не изведанное ранее чувство томления, охватило её, и она расслабилась…
Наутро всё валилось у неё из рук, она никак не могла забыть те ощущения, что вызвал в ней этот дикарь и обжора. К его приходу она наварила картошки, потолкла её, и сделала запеканку. Потом достала квашеной капусты, и стала ждать Захара. Он пришёл, когда опустились сумерки. В руке у него болтался петух с отрубленной головой. Акимовна обмерла и с дрожью в голосе спросила:
– Украл?
– Заработал. Приготовь. – И он пошёл мыться. Акимовна быстро ощипала петуха, и сварила его в печи. Потом поставила всю еду на стол. Захар буркнул: «Садись, ужинать будем».
Так было каждый день. После работы в поле, Захар работал у хозяев, и плату брал продуктами. Он приносил еду к Акимовне, и они вместе ужинали. Она уже с нетерпением ждала ночи, и он ни разу не обманул её ожиданий. Она чинила и стирала ему заскорузлую от пота и грязи одежду, когда Захар засыпал, чтобы утром он надел всё чистое. Так и прошёл сезон полевых работ. Акимовна не хотела думать о том, что Захар скоро уйдёт.
Но это время всё-таки наступило. Утром, Акимовна смотрела, как он собирает свою котомку. Она, преодолев свою гордость, и, сдерживая слёзы, спросила:
– Может, останешься, Захар? Жили бы вместе, хозяйство бы завели.
– Нет, я для такой жизни не пригоден. Бродяга я. А за вас, баб, я и с роду не держался. – И ушёл, не прощаясь. Он даже не спросил, как её зовут, но для неё это тоже стало не важным, лишь бы Захар был с ней. Долго вспоминала Акимовна их жаркие ночи – сначала со слезами, а потом с грустной улыбкой, благодаря судьбу, за кусочек женского счастья, который, нежданно, достался ей, за всю её безрадостную жизнь. И снова осталась она одна-одинёшенька в большом доме. А теперь вот, Нюра у неё поселилась. Так и уснула она, улыбаясь.
На следующее утро, Нюра шла знакомиться со школой, вместе с Леной. Пока они шли, Лена рассказала о себе. В июне 1941 года она приехала из Ленинграда, где жила с мужем и своими родителями, в гости к дяде, Василию Фёдоровичу, вместе с грудным Витькой, чтобы окрепнуть, живя в деревне. Здесь её и застала война. Она рвалась к мужу, но узнала, что её родной город в блокаде. А в деревне никто от голода не умер. Они с мужем перед войной окончили филологический факультет Ленинградского университета, и, когда Лена поехала к родным, муж отправился собирать фольклор в Рязань. Там его и застала война. Он стал фронтовым корреспондентом, а в 1944 году Лена получила сразу два тяжёлых известия – похоронку на мужа и письмо от соседей, что её родители не пережили блокаду.
– Так я и осталась в деревне. Дядя ушёл на фронт, и вернулся инвалидом. Его назначили председателем сельсовета, и он взял меня на работу секретарём. В Ленинграде осталась квартира родителей, но я боюсь туда ехать. Поживу ещё с дядей, а там видно будет. Витьке скоро 5 лет, может, перед школой вернёмся в Ленинград. Вы здесь тоже вряд ли долго проживёте. А вот, и наша школа.
