– С сегодняшнего дня. Это была моя третья… – Пожимает плечами, кивая на урну. А я улыбаюсь.
Тянусь ко лбу и тру кожу. Блин, вот реально… Ну что за стремление к самоуничтожению? Ну изменил тебе мудак – плюнь и разотри. Ты такая, что одна не останешься. Пальчиком поманишь – всё желаемое получишь. Просто выбирай нормально, кого манить.
– Только продукты переводишь…
Она снова фыркает, меняя позу.
Теперь в парапет упираются уже упругие ягодицы. Она двигается ближе и поворачивает голову, приподнимая подбородок.
– Таким, как ты, меньше достанется.
Язвит безобидно, а всё равно хочется по жопе дать.
Ненавидит своего мудачка, а зубки выпускает на меня. Ну-ну… Взрослое поведение, конечно.
Но похуй. Мне нравится.
– Зовут тебя как? – спрашиваю, тоже поворачиваясь к ней и чуть приближаясь.
Взгляд скатывается на плечи. Вижу, что мерзнет – вся в гусиной коже.
Конечно, будет сопротивляться, но я-то слушать не стану. Стягиваю пиджак и набрасываю на голые плечи.
Из-под него выглядывает протянутая хрупкая рука. У нее аккуратный короткий маникюр натурального цвета и парочка колец на разных фалангах длинных красивых пальцах.
– Алиса. А тебя?
На работе её ровесницы обращаются ко мне на вы, но у… М-м-м… Алисы даже вопроса такого не возникает.
– Денис… Михайлович. – Легонько колю, усмехаясь. А потом сильнее, потому что Алиса снова фыркает. Это значит, что свое «Михайлович» я могу засунуть глубоко-глубоко. Туда, где темно и пиздец как уютно, наверное.
Я сжимаю ее ладонь и дважды покачиваю.
Она холодная. Вот дурында. Сначала наплясалась, наверняка взмокла в духоте. Потом шлифонула алкоголем и вперед за приключениями на свежий воздух.
– Красиво танцуешь, Алиса, – в ответ на мой комплимент она не смущается. Хмыкает и запрокидывает голову. В небо смотрит. А я опять на шею. Ключицы. Ниже…
Пиджак распахнулся. Всё видно. Она под платьем без белья. Соски торчат.
Грудь маленькая, но это никогда не казалось мне минусом.
– Знаю. – Она отвечает односложно, а я еле возвращаю себя к её лицу.
Мысленно говорю себе, что сегодня мы без глупостей. Неплохо было бы, чтобы и у нее обошлось.
– Не пей больше… – Я прошу, а Алиса скашивает скептический взгляд. Мол, ты серьезно?
– Почему? Пьешь – и так легко сразу… Дерьмом себя не чувствуешь…
– А ты при чем? Это он дерьмо, ты-то не изменяла, – ей явно нравятся мои слова. Она мстительно смотрит перед собой, наверняка представляя лицо своего, надеюсь, уже бывшего. Потом на меня:
– А ты когда-то женщинам изменял? Или спал с той, которая сегодня замуж вышла, когда она была с твоим другом?
Я держу паузу, продолжая изучать девушку. Она интересная, конечно. Хочет и меня тоже чуточку поненавидеть. Я прямо вижу, как в её головушке бегущей строкой светится «все мужики – ублюдки». Ей нужно подтверждение теории.
– Не изменял. Но с ней спал.
Девичьи губы кривит улыбка. Взгляд говорит: я так и думала.
– И как оно, спать, зная, что рушишь кому-то жизнь? – имеет в виду она, конечно же, тех девушек, которых трахал её бывший и которых считает блядями. Наверное, продолжает любить своего мудачка и подсознательно пытается распределить его вину между другими.
Мной. Теми, с кем изменял.
Я тоже когда-то пытался убедить себя, что все доводы Лики имеют под собой хотя бы какой-то значительный смысл. Хотя на самом деле – нет.
Если люди хотят друг друга – они делают так, чтобы всё получилось. Если хотят чего-угодно, но при этом не терять тебя – начинается вот такая херня, как у нас с Алисой.
