«Быстрей бы уже закончить», – промелькнуло в голове.
Мысли о густой наваристой похлебке, в которой плавали куски сала и маслянистые пятна жира, вытеснили любопытство. Еда ее интересовала гораздо больше, чем какой‑то там королевский переворот и тем более праздник, выдуманный королем.
В желудке вновь заурчало. И хоть благодаря Стэйну еды хватало, да настолько, что концы пеньковой веревки на поясе уже не обхватывали талию в два раза, Крис все равно постоянно хотела есть. Она даже начала думать, что сразу такой и родилась – вечно голодной. Стэйн посмеивался над ее аппетитом, называя «Цыпленком с бездонным желудком», но когда думал, что Крис не видит, подкладывал самые жирные куски. Крис благодарно жмурилась, изо всей силы старалась не чавкать и чинно вытирать руки после еды, а не облизывать, как это делала раньше.
– Ну что? Готов? Я уже слышу свистки полицейских.
Голос Стэйна вырвал Крис из грез.
– А что? Есть не пойдем?
– Кто о чем, а Цыпленок вечно о еде! – ухмыльнулся Стэйн. – В толпе что‑нибудь перехватим. Нам нужно прийти раньше, чтобы встать подальше. Опоздаем, придется стоять в первых рядах.
Крис недоуменно взглянула на него. Зачем торопиться что‑то посмотреть, если не спешить в первый ряд? Ведь именно оттуда все хорошо видно.
Стэйн, видя ее приподнятые брови, лишь покачал головой.
Получив деньги от боцмана, он купил у торговки две большие булки и бутыль молока. Сунув одну булку Крис, которая немедленно отгрызла такой большой кусок, что едва не подавилась, он схватил ее за руку и поволок по широким щербатым ступеням. Они вели наверх, туда, где на верхушке огромной скалы и примостилась столица Вольденгории – знаменитый город Ходвиль.
Толпа становилась все больше. Полицейские во всю орудовали на пристани, заставляя моряков и торговок бросать дела. Даже из кабаков извлекли на свет заядлых пьяниц, уже и не помнящих собственного имени. Получив пару увесистых тумаков, они, охая и причитая на все лады, тоже поплелись по ступеням, подальше от злых легавых.
Лестница была крутая. Даже Крис приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание.
– Ну вот что с тебя взять! – беззлобно проворчал Стэйн. – Всего каких‑то одиннадцать лет, а дышишь как девяностолетний старик.
«Четырнадцать», – чуть не возразила Крис и вовремя прикусила язык. Причем от испуга в прямом смысле. Чувствуя солоноватый вкус крови во рту, она с досадой покачала головой. Сытая, практически беззаботная жизнь, начавшаяся с появлением Стэйна, совсем притупила бдительность, и Крис чуть не проболталась.
«Никогда никому не говори, сколько тебе лет. Ты должна всегда помнить про запретный возраст!» – всплыло в памяти.
Укоризненное лицо Маргрит появилось перед глазами. Сосредоточенно хмуря и без того изрезанный глубокими морщинами лоб, она стригла Крис перед большим, потускневшим от времени зеркалом.
«Ну няня!» – возмущалась маленькая Крис, пытаясь увернуться от цепких рук Маргрит. Ей не нравилось то, что няня стригла волосы под корень, из-за чего те постоянно кололись. Начесывая голову, покрытую ощетинившимися волосами, она уже почти улизнула, но рука няни крепко вцепилась в плечо:
«И боже упаси хоть кому‑то сказать, что ты девочка! Запомни это. Тебя зовут Крис Вермонт…»
«Я не Крис! Я Кристайн!» – обиженно надула губы девочка.
«Кристофер! Только так, а не иначе!»
Заволновавшись, няня не заметила, что крепко сжала плечо подопечной. Скрюченные пальцы впились глубоко, оставляя на нежной коже следы.
