– Кроме Особого района, – не сдержался Владимиров.
Бо Гу снял очки в круглой металлической оправе, поднял голову и внимательно посмотрел на Владимирова.
– Кроме Особого района, – повторил он. – Вы правы, товарищ Сун Пин. Это и спасает нас… – И вдруг спросил: – Вы уже знаете, что немцы на Кубани?
– Знаю, – ответил Владимиров. И спросил в свою очередь: – Мао окончательно принял решение не лететь в Чунцин?
Бо Гу неопределенно пожал плечами.
– Я его не могу понять, – ответил он. – В один день рассуждает здраво и кажется понимает, что в настоящее время у нас нет другого выбора. На другой день его будто подменяют. Ничего и слышать не хочет о переговорах с Чан Кайши…
– Он когда-нибудь был в Москве? – поинтересовался Владимиров.
– Нет, – ответил Бо Гу. Немного подумал и добавил: – Может, поэтому у него такое предвзятое отношение ко всем, кто учился или работала в Москве… – Как-то странно улыбнулся и продолжил: – А для меня Москва была чем-то таким, от чего хотелось горы своротить. В 1926 году в университете Сунь Ятсена я познакомился с Ван Мином. Мы тогда были совсем молодые и горячие. И нам казалось, что в Китае всё делается не так, как надо. И мы из двадцати восьми студентов организовали группу истинных большевиков-марксистов, чтобы вернуться в Китай и ускорить развитие нашей революции… – Бо Гу умолк и сдержанно вздохнул. – А что мы имеем сегодня? Одни собрания, на которых обвиняем друг друга и каемся в несовершенных грехах… Ради чего? Ради того, чтобы в партии установилось непререкаемое послушание и почитание одного человека?..
– Вы имеете в виду Мао? – спросил Владимиров, хотя и так было ясно, о ком идёт речь.
– Да… – ответил Бо Гу. Качнул головой и добавил: – И никто не хочет думать, чем это обернётся для нас…
Вернулся Владимиров домой во второй половине дня.
Лань Пин дома уже не было.
– Как вела себя наша учительница? – поинтересовался он у Долматова.
– Нормально, Пётр Парфёнович, – ответил тот. – Сидела готовилась к занятиям…
– А вы, как себя вели? – шутливо продолжил Владимиров.
– Тоже нормально.
Долматов приоткрыл дверь в радиоузел и обратился к Риммару:
– Коля, дай шифровку от «Кедра».
И подал её Владимирову.
В шифровке «Кедр» сообщал о принятом решении японским военным руководством приступить к строительству в Маньчжурии ещё одной железнодорожной колеи на участках Синьцзян-Харбин и Харбин-Муданьцзян. И мобилизовать тысячу рабочих на строительство этих железнодорожных веток.
Прочитав шифровку, Владимиров обронил:
– Действительно готовятся…
И попросил Долматова отправить текст сообщения от «Кедра» в Центр.
Седьмого августа утром следом за Лань Пин во дворе дома неожиданно появилась Су Фи.
– А я в госпиталь еду… – сказала она и придирчиво оглядела Лань Пин с ног до головы. Затем продолжила: – По дороге решила к вам заглянуть… А где Колля?
– Дежурит, – ответил Владимиров.
Су Фи в ответ коротко кивнула головой. И тут же спросила:
– А можно его увидеть?
– Можно, – ответил Владимиров. И обратился к Алееву: – Борис Васильевич, позови Долматова. Пусть он подменит Риммара.
Пока Алеев ходил за Долматовым, Лань Пин попросила Владимирова выйти с ней на крыльцо. И уже когда за ними закрылась дверь, спросила:
– А эта женщина давно ездит к вам?
– Нет… А что? – невольно спросил он.
Лань Пин слегка пожала плечами. Какое-то время она колебалась, затем продолжила:
– Я её часто видела у своего дяди…
