– Вот почему вы все так засуетились, – неприязненно фыркнул Эйверт.
Дымок, приплывший с первого этажа на второй, причиной которого стал подгоревший картофельный гратен, вырисовал в воздухе пухлые щёчки Миларды Манхельм. Так и хотелось схватить с туалетного столика бабушки что-нибудь острое, например, шпильку для волос, и проткнуть те щёки, но Эйверт сдержался.
– Так утка всё же ради Манхельмов…
– И ради нашего будущего, золотце. Отправь шмеля этой своей Аннабелле, что наше знакомство сегодня не состоится, а ещё лучше – не состоится никогда, а сам останься на ужин, пообщайся с Милочкой, и она обязательно тебе понравится! В этот раз точно!
– Бабушка, по-твоему, то, что ты просишь меня сделать, правильно? Разве так должен поступать настоящий мужчина?
– Я понимаю, дорогой, что тебе может казаться, что я слишком жестока. Возможно, ты и правда влюблён в ту девчонку, которую непонятно где отыскал. Но пойми: из всех вечных вещей любовь длится короче всего. А прочные деловые отношения вкупе с нормальным человеческим видом перейдут не только твоим потомкам, но и следующим поколениям. Пора подумать о семье. Ты слышишь меня, Эйви?
Эйверторн рассерженно посмотрел на бабушку. Та больше не была бледна лицом и тускла глазами – вкушая ароматы, доносившиеся с кухни, крылья её носа расширились, щёки порозовели, и в глазах появился прежний блеск, свойственный той самой Хильде Легрант, которую Эйверт всегда знал, могущественной и непоколебимой.
– Зря я приехал, – зло выплюнул Эйверт и подался к выходу.
Не терпелось спуститься на первый этаж и, не прощаясь даже с родителями, выскочить в сад, вдохнуть сладкого запаха роз и тут же рвануть обратно в академию. Зарыться с головой и ушами (чтоб их!) в самостоятельные и контрольные и не выныривать из магических формул как минимум до следующего утра.
– Эйверторн, остановись! – В голосе бабушки звякнул металл, совсем несвойственный смертельно больному человеку.
Однако Эйверт не слушал. Магические искры сорвались с его рук, и дверь распахнулась, пропуская мага в коридор. По лестнице он спускался, перепрыгивая через ступеньки, и на первом этаже его встретили всполошённые родители, к которым даже присоединился дед, окончательно определившийся, что к выбранным сортам роз нужно будет ещё заказать семена лилового вьюнка. Последний отлично украсит террасу.
Перепуганная родня не дала Эйверту прорваться к выходу на улицу, а отец без экивоков спросил:
– Что произошло? Я слышал крики. Это кричала… мама?
Эйверт резким кивком указал на второй этаж.
– Советую прогуляться вверх по лестнице. Бабуля умирает.
Госпожа Иветта побледнела.
– К-как умирает? Сегодня?!
– Опять? – возмущённо воскликнул отец.
Эйверторн хмыкнул.
– А как же Манхельмы? – растерялся дед. – Мы не можем одновременно отмечать помолвку Эйверта с Милочкой и смерть Хильды… Да пребудут с ней облака!
Ледяной голос прогремел с высоты второго этажа и подействовал на семью, как холодная вода на сцепившихся кошек.
– Помолвке быть. Манхельмы будут здесь в положенный час.
Грэг Легрант, Иветта и Нейт задрали головы.
Хильда Легрант стояла, опустив руки на перила, и укоризненно смотрела на собравшихся внизу. На всех сразу. Её плечи были расправлены, спина выпрямлена, а подбородок приподнят, словно она собиралась вещать нечто важное, и тем важным было не завещание. Поверх домашнего платья, в котором Хильда встречала внука, была накинута дорогая вязаная шаль длиной в пол. Эйверт тут же вспомнил, что, находясь в спальне бабушки, нигде рядом с кроватью той шали не видел. Выходит, «умирающей» бабуле вполне хватило сил дойти до встроенной в комнату гардеробной и выбрать наряд попомпезней.
