- Фу! – скривилась Кира, взяв из стопки платье противного бурого цвета. – Как жаба.
- Не привередничай, примерь, - я взял у нее телефон и подсвечивал двумя фонариками сразу.
Платья оказались всего трех размеров: огромные, средние и маленькие. И все одинаково бесформенные. Как ни подтягивала Кира шнуровки, все равно выглядела пугалом.
- Ну и хорошо, - утешил я. – Меньше будут обращать внимание.
Я снял костюм уборщика, потом свои штаны и майку, оделся обратно в униформу. Родную одежду мы спрятали в какую-то нишу, куда, судя по толстому слою пыли, никто никогда не заглядывал. Там же, в подвале, нашли каморку, заваленную всяким хламом, разгребли в нем норку и устроились на ночлег.
- Знаешь, чего я хочу больше всего? – спросила Кира, прижавшись ко мне.
- Только не говори, что меня, это будет уже слишком.
- Дурак! – прошипела она, ущипнув за задницу. – Больше всего я хочу проснуться дома. Или на худой конец в палатке посреди леса. И больше никогда, слышишь, Чернов, никогда не лазать по этим гребаным заброшкам.
- Хорошее желание, - одобрил я. – Одна засада. Вряд ли нам обоим снится один и тот же сон. Я бы согласился на то, чтобы проснуться здесь, но как-нибудь все-таки вернуться домой. А насчет заброшек… ну да, пожалуй, согласен.
Разбудил нас какой-то шум в коридоре. Часы в телефоне показывали половину шестого утра – если, конечно, время здесь шло так же, как у нас.
- Давай сделаем вот что, - предложил я, когда мы позавтракали утащенным ночью с кухни. – Ты пока побудешь здесь, а я пойду на разведку.
- Глеб, я в туалет хочу! – заныла Кира.
- Боюсь, придется осквернить этот хламовник. Вряд ли ему это сильно навредит. Сиди тихо. Постараюсь вернуться побыстрее, но не обещаю.
- Обещай только одно, - потребовала она мрачно. – Что даже если зеркало решит тебя отпустить, ты не оставишь меня здесь одну!
- Это точно обещаю!
Сделав пионерский салют, я поцеловал ее, выглянул в коридор и, убедившись, что никого поблизости нет, вышел.
КираИ снова сидеть и ждать!
Я никогда не отличалась терпением, и вот теперь судьба словно смеялась надо мной. А еще было страшно: вдруг в кладовку кто-то заглянет? Допустим, я, как и Глеб, выдам себя за новую служанку, но что я делаю тут, сидя посреди кучи хлама?
Сказать, что меня отправили навести порядок? Или найти что-то выброшенное случайно? Мне всегда нужно было иметь в голове несколько разных вариантов возможных событий.
В этом плане мы с Глебом сильно отличались. Мне всегда все нужно было распланировать на несколько месяцев, а то и лет вперед. На несколько дней – точно. Он жил так, словно вязал свитер: петельку за петельку. Как сложилось сегодня – так, исходя из этого, поступим завтра. Без разветвленных алгоритмов.
Из-за двери послышались голоса. Двое, мужчина и женщина, шли по коридору и разговаривали. Остановились прямо за дверью. Войдут или нет?
- С этими похоронами все вверх дном, - сказала женщина.
Глеб говорил, что владением местным языком мы получили автоматом, при переходе из одного мира в другой. Но все равно для меня стало неожиданностью, когда я осознала, что понимаю услышанное.
- Принцесса очень расстроена, - ответил мужчина. – Говорят, принц подозревает, что господин Брютхаузен умер не своей смертью.
- И он тоже? – ахнула женщина. – Как бедная Якобина? Но кому же они помешали?
Брютхаузен? Тот самый, который якобы нанял Глеба на работу? Что тут вообще творится такое?
