Коря себя за страшное пьянство, мужик стал собираться в путь. Вскоре он вышел из гостиницы и неспешно направился по улицам Снежной Эфиопии к Кенийскому, сиречь Киевскому вокзалу.
Пришёл мужик на вокзал рановато, уселся в зале ожидания напротив большого телевизора. Там как раз шла передача о быте африканских деревень. Мужик с удивлением обнаружил, что живут-то негры эти так же, как наши люди. Стол, стул о трёх ножках, если повезёт, телевизор. Кругом разбитые дороги, бандиты с копьями наперевес да злогребущее начальство.
Невыносимый жар/холод, копейки в кошельке, болезни и смертоносные дурные привычки. Неопрятные дети и красивые женщины.
Мужик пустил слезу о голодающей и ободранной Африке. Нет, подумал он, сходство, конечно, есть, но мы здесь всё-таки лучше справляемся. Чай, не голодаем.
И собрался пойти перекусить, но вдруг услышал голос соседа по скамеечке:
– Родственники твои, что ли?
Соседом оказалась пожилая женщина с низким прокуренным голосом.
– В каком смысле родственники?
– Не расстраивайся, арапчонок. Всё это неправда, что по телевизору.
Мужик вскочил и побежал в туалет. После прогулки похмелье совсем вроде бы прошло, но в зеркале по-прежнему отражался коренастый чернокожий мужчина средних лет. Пожалуй, что и покрепче, и посимпатичнее того, кем мужик был раньше, но всё-таки кардинально не он.
Мужик подумал, что сходит с ума. Достал паспорт и взглянул на фотографию: оттуда, сверкая белыми зрачками, смотрел всё тот же негр, хотя прочие данные мужика остались прежними.
Он в ужасе выскочил на привокзальную площадь. Несколько мужчин кавказской внешности предложили ему купить цветов, но он рассеянно мотал головой.
Что же делать? Нельзя же в таком виде показаться в своём городе! Мужики не поймут… В общем, решил новообращённый негр остаться в Москве на первое время. А там посмотрим.
С тех пор прошло уже несколько лет. Много слухов доводилось слышать о дальнейшей судьбе мужика. Поговаривают, что живёт он в Беляево, неподалёку от Университета Дружбы Народов – места, где традиционно селятся приезжие из Африки. Вроде бы он некоторое время работал официантом в одном из тамошних ресторанчиков, и был так хорош, что дослужился до заместителя директора. Самые разные люди рассказывают, как имели душевную беседу с тем самым русским негром – едва познакомившись с человеком, он любит завести с ним долгий и глубокий разговор, из которого собеседник уходит обновлённым и, как правило, потом больше никогда его не встречает.
А ещё говорят, что в Беляево мужик нашёл себе красавицу-жену – родом она не то из Руанды, не то из Луанды. У неё чудесная щедрая фигура, она красит волосы то в рыжий, то в светлый, то в свой родной чёрный цвет.
– Першиков слушает.
– Андрей Николаич, это Шевцов, у нас здесь форс-мажор.
– Что такое?
– Лена погибла.
– Какая Лена?
– Ну Лена Кондратьева. Машина сбила.
– Кошмар какой. Ну, позовите всех, я приехать не смогу. Минута молчания, или что там делается в таких случаях. Ну ты же разберёшься, мать твою за ногу. Бля, ужас какой…
– И не говорите, Андрей Николаич, ужас. Ладно, всё сделаем.
– Отбой.
Мерзко как-то. Что ж за сезон такой выдался: одни смерти. Ещё исчезновение – у Эдика дочка куда-то пропала, Небылицын без вести… И ещё это дрянное ощущение, что тебя вроде бы миновало, и ты этому как бы радуешься.
– У аппарата.
– Андрюш, ты? Машу спасать надо.
– Это кто говорит?
