Подруга – жизнь. Соседка – смерть - страница 28

Мы с Таней не знали, что делать. Сказать ему откровенно, что не нуждаемся в его обществе, мы оба не решались, почему-то не хватало у нас смелости это сделать и просто послать его подальше. И мы пошли вместе.

Перед нами открылась перспектива невского простора – хорошо знакомый вид на Неву, ее набережные, стрелку Васильевского острова и Петропавловскую крепость. Небо уже слегка окрашивалось бледно-сиреневым тоном, и все очертания становились не такими четкими. На мосту ощущалась вечерняя свежесть, и от воды пошел легкий холодок.

Наш путь стал превращаться в вынужденную, скорее даже, в вымученную прогулку. Сергей пытался исправить неловкую ситуацию и говорил всякую ерунду.

– Я вот думаю, интересно, смог бы я прыгнуть с моста или нет?

– А ты попробуй! – подначивал я.

Сергей выразительно посмотрел на меня. И я уже злорадно подумал, а вдруг он решится.

– Пожалуй, сейчас не буду.

– А что так?.. До берега недалеко.

Осмелев, Сергей стал рассказывать нам истории своей доинститутской жизни.

Меня удивляло, как в такой час, в таком месте, в окружении такой красоты можно было болтать о всякой ерунде. Он рассказывал об оккультных науках, перешел к рассуждениям о современном искусстве, а потом понес чушь о духовном и физическом преобразовании человечества благодаря космической трансмутации и перехода на потребление чистой космической энергии, для чего необходимо очищение организма от солей и шлаков и отказ от пищи. Как все мы в молодые годы, Сергей мог увлеченно говорить о том, о чем имел довольно смутные представления. У болтливых людей, как правило, очень хорошая память. А, может, именно эта способность заставляет их все рассказывать, чтобы не держать все это в голове. Я же придерживался мнения, если хочешь сказать что-то умное, сначала подумай, потом произнеси это про себя, а потом лучше все-таки промолчи.

Мы с Таней шли, не говоря ни слова. Уже прошли весь Кировский мост, по набережной дошли до Иоанновского моста, ведущего на территорию Петропавловской крепости. Этот старый, деревянный, какой-то совершенно негородской мост в самом центре Ленинграда всегда поражал меня своей нездешним видом. Было удивительно ступать по его дощатому покрытию, как будто мы очутились в другом времени и шли по деревянным мостовым.

Людей становилось все меньше. Мы оказались в пространстве крепости, окруженном красно-коричневыми стенами. На булыжной мостовой под воротами ноги не слушались, ступая по неровным округлым камням. Так мы прошли через арки двух ворот и вышли к собору.

Часы на шпиле пробили половину второго. Мы обогнули Монетный двор и пошли по темному, неширокому проходу между старым зданием и стеной крепости. Справа от нас, в зарешеченных окнах на первом этаже горел свет, а в одном даже была открыта форточка. Слышно было, как там работают какие-то машины. Мы заглянули туда и увидели, как из какого-то аппарата выскакивают желтые монетки. Это было удивительно – своими глазами видеть, как выпускаются деньги. Правда, это были всего лишь трехкопеечные монеты, но меня поразило, что даже ночью производство денег безостановочно работало.

Дойдя до круглого здания тюрьмы, мы решили вернуться к Невским воротам. Сергей наконец-то притих и теперь высказывался лишь изредка. Чувствовалось, что уже наступила ночь, и появилась какая-то усталость. Но зато когда через глубокую арку ворот мы вышли к Неве, свежий ветерок ударил в лицо, и эта усталость отступила.