Поэтический дневник (2022—2025). Восьмое десятилетие - страница 5



то-то успевает нарисовать «Сикстинскую Мадонну»
жизнь – это взлёт:
после взрыва пороховой бочки,
взлёт ракеты в неведомый Космос,
взлёт самолёта на тёплый напляженный юг,
взлёт и расцвет фейерверка идей и мыслей
жизнь – это жизнь:
сексуальные копошения и размножения,
процессы гниения и разложения,
сплошная жратва и старение,
борьба за существование и сосуществование
жизнь – это смерть:
более неизбежная, чем сама жизнь,
малозначащий фрагмент небытия,
это то, что отделяет нас от богов и героев,
жизнь – это любовь

оле и свете

я потерял двух сестёр, во всём,
и себя – во многом,
да, конечно, мы все уснём,
идя за ненужным гробом
потеряны две руки
и кусок отвердевшего сердца
в небе птицы чертят круги
равномерно, будто от Герца
я теперь доживаю свой,
пугливо и осторожно,
скоро некто крикнет мне: «стой!»
и мне станет уйти несложно
уйти за сёстрами вдаль,
туда, где не будет печали,
и будет немного жаль,
что меня ведь и здесь не ждали

ПРОХЛАДИТЕЛЬНЫЕ НАПИТКИ


квас

холодный, свежий, шипучий,
несладкий, в меру с горчиной,
можно и так, но в окрошке лучше,
а ещё лучше – с мятой и тмином

пиво

первый, жадный глоток – почти до дна,
как восхитительна пряность!
кружка прекрасна, когда не одна,
когда с ней приходит пьяность

лимонад

в минералку лимону отжать,
свежей мяты туда нарубить,
не забудь хоть чуть-чуть охлаждать
перед тем как налить и испить

газировка без сиропа

ох, шипуча-кучерява,
а цена-то ей – копейка,
даже мой карман дырявый
тётке говорит: «налей-ка!»

айс-ти

терпкий зелёный чай,
свежих плодов ароматы,
мяты – слегка, невзначай,
кубикам льда все так рады

швеббс

по пиренейской жаре,
с видом на пёстрый Гюэль,
пью горький швеббс на заре,
старенький Пантагрюэль

шампанское полусладкое

бокал, ещё бокал,
чашечка кофе-гляссе,
глазки, что бьют наповал,
юбочка типа плиссе

коктейль «маргарита»

битый лёд, пломбир, сироп,
что-то алкогольное —
это взболтать всё, чтоб
в мозг пробить убойное

сентябрь на Манхеттене

я был в Нью-Йорке —
даже осенью здесь жарко,
на Бродвее давали «Порги»:
300 баксов и никакой контрамарки
от Сентрал Парк до Свободы
истоптал последнюю пару,
вот так и проходят годы,
словно зловещая кара
кого я любил, давно уж нету,
то ли уехали, то ли в могилах,
оставив плохому поэту
текилу да хаванагилу
я бреду по остатку жизни
шуршащей рекой листопада
в поисках новой отчизны
в окрестностях старого ада

судьба

наша судьба приходит до нас,
но мы её так и не знаем,
это – как полковое знамя:
то ли погибель, то ли наш Спас
неумолима, строга, начеку,
мы ей покорны – без своеволья,
нам только мнится: свобода, раздолье,
выверен миг на житейском веку
дуло к виску или магии круг —
это приказы судьбы, изволенья,
нас не спасают наши сомненья,
наши идеи нам же и лгут
мы умираем: только другие
нашу судьбу узнают – без нас,
нам не услышать фатума глас —
мы по судьбе себе сами чужие

твоё письмо пришло

твоё письмо пришло…
наверно, зря и поздно,
оно, конечно, грозно
и слишком тяжело
твоё письмо пришло…
я, значит, не забыт,
твоих костёр обид
ещё пылает злом
твоё письмо пришло…
пылают гневом строчки,
злым порохом твои набиты бочки,
упрёков – бесконечное число
твоё письмо пришло…
напрасно меня тревожит зуммер,
зане я накануне умер,
тебе – в который раз! – не повезло

ОКТЯБРЬ


ожидание

когда я в ночь впадаю ниц
и пью страдания до дна,
я вижу много странных лиц,
а жизнь, увы, совсем одна
и мне себя не превозмочь,
и время тянется без сна,
и только ночь, глухая ночь
о том, что жизнь опять одна
кому-то – шёпот до зари,