Антоний прервал её мечтательную прогрессию прагматичным вопросом:
– Чё с домом будешь делать?
– А ты что хочешь?
Она посмотрела ему в глаза, и в этот момент Антоний признал ошибочность своих утренних суждений. Граница, прочерченная между ними в раннем детстве, окончательно растаяла, ушла вместе с человеком, создавшим и поддерживавшим её всю свою жизнь. Даже своей смертью он хотел разделить их, но Милана оказалась неблагодарно непокорной внучкой.
Когда твою жизнь продумали за тебя, самый удобный и приятный вариант – расслабиться и получать удовольствие, плыть по выбранному для тебя течению, точно зная, что оно не приведёт в канализацию. Однако стоит только единожды поступить по-своему, взять иной курс, отказаться от безмятежности и беспроблемности, как вся идиллия рушится. За одним выбором следует череда других ответственных решений. Ты больше не застрахован от ошибок. И от канализации. Даже странно, что моя сестра, привыкшая к роскоши, выбрала это рисковое свободное плавание. Странно, потому что это значит, что у нас намного больше общего, чем мне всегда казалось.
– Нам обоим надо об этом подумать, – предложил он.
Милана засияла и вновь приняла свою позу лотоса.
– Знаешь, йога для тебя слишком спокойная, – отметил Антоний. – Ты из-за неё заторможенная.
– Я jet-legged, – возразила Милана.
– Ты по жизни jet-legged, – хмыкнул Антоний.
– А ты какист, – буркнула сестра.
– А ты тормоз, – улыбнулся он.
– Я не тормоз! – воскликнула Милана.
– Так докажи, – сказал Антоний. – Если депрессируешь, ты через час будешь иметь ещё больше оснований, чтобы грустить. А если ты что-то делаешь, ты через час что-то сделаешь.
– Через час я съем торт, – подумав, объявила Милана.
– Но уже без персиков, – уточнил Антоний.
– Дашь Гелик погонять? – попросила Милана.
– Слетаешь в Абу-Даби в конце недели? – неожиданно предложил Антоний.
– Зачем? – Милана удивлённо посмотрела на него.
– По бизнесу надо. У меня важные дела здесь, а ты знаешь французский и Али.
– Oh fuck you, – выдохнула Милана.
– Почему ты держишься за голову? – спросил Антоний.
– Взяла себя в руки, – пояснила сестра и радостно протянула. – Бру-у-узи!
Бруствер зашёл в гостиную и послушно подбежал к Милане.
– Съешь его, Брузи! – приказала она.
– Пойдём есть торт, – Антоний встал с дивана.
– Брузи, он тебя боится, – рассмеялась Милана, тетешкая пса.
– Бруствер, место! – скомандовал Антоний.
Бассет покосился на него и продолжил кайфовать в нежных руках Миланы, которая, щедро раскидываясь долями и квартирами, уверенно присвоила важную часть мира Антония, заняв место в его одиноком сердце и завоевав безраздельную преданность его бассета.
Неуверенные люди не водят Гелендваген
– Сначала заведи собаку, потом собака заведёт тебя, – задумчиво произнёс Антоний, наблюдая за громким спуском сестры с лестницы.
– Какой идиот назначил встречу на восемь? – сердито спросила Милана, оказавшись на первом этаже под громкий аккомпанемент Бруствера.
Пёс, посланный будить свою хозяйку, превосходно справился с порученной ему задачей, и Милана в чёрном спортивном костюме предстала перед глазами Антония в ярко освещённом холле. Не такая бархатная, как ткань её толстовки, и не такая изящная, как золотая вышивка на груди.
– Ты назначила, – напомнил Антоний и невозмутимо перевернул страницу делового еженедельника.
– А ты мог бы перенести, – промычала Милана, стиснув челюсти.
