– Нельзя так, Лизка. Зла и так слишком много. Я же к нему хорошо относился, ни разу руку на него не поднял, а он…
– А он всё это в итоге принял за слабость, – кивнула я. – Что, думаешь, можно своим благородством перешибить глубинную человеческую суть?
– Не знаю. – Отто почесал затылок. – Но что же теперь, не пытаться, что ли?
Грузчики тем временем закрыли створки прицепа, щёлкнули задвижкой и ушли куда-то внутрь склада.
Погода стояла ясная, являя над нами редкое по меркам здешних дождливых мест солнце. Каптейн припекал макушку, лёгкий ветерок колыхал траву, а невдалеке тарахтел невидимый сверчок-пылеглот. Мне вдруг показалось, что, сбежав сегодня с обеда, мы остались одни в целом мире. Словно завороженная, я пристально наблюдала за тем, как движется скула Отто, пока он жуёт травинку. Вверх, вниз, вбок… Вверх, вниз…
Заметив мой взгляд, он повернулся.
– А ведь здесь не так уж плохо, правда? – спросил он вдруг. – И за стеной уже давно перестали стрелять. Может, мы скоро выйдем отсюда?
– А куда? – ответила я, немного помолчав. – Там, снаружи – чужой и неизвестный мир, о котором мы ничего не знаем. Ты готов к тому, что там встретишь?
– Нет. Но обязательно буду готов, когда придёт время.
– Если оно придёт. Но нас там никто не будет ждать. Мы там будем сами по себе.
– Ну что за пессимизм такой? – всплеснул руками Отто. – Нас и тут никто не ждал, но мы здесь, мы вместе, и мы тоже создаём этот мир, каждый день привнося в него что-нибудь.
– Ага… Привносим в него вручную сшитые рукавицы и свитера… А где-то этим занимаются роботы на огромных фабриках и заводах…
– Блин, Лизка, я совсем тут с тобой заболтался! – Отто хлопнул себя по лбу. – Это у тебя сегодня выходной, а мне бежать пора, там без меня конвейер стоит, меня ж прибьют!
– Ну давай, беги тогда, – согласилась я.
Треща кустами, он скрылся у меня за спиной, и я осталась одна. Сонное и жаркое послеобеденное время тягуче наваливалось сверху, поэтому я решила вернуться в барак. Пробравшись вдоль стены до корпуса, я почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась наверх и встретилась глазами с охранником на вышке. Он неодобрительно покачал головой, но отвернулся и принялся деланно рассматривать что-то по ту сторону стены. Мне вдруг стало неловко, как будто я подглядывала за каким-то интимным занятием. Об этих складских делах, впрочем, знали почти все. Таков был порядок вещей, и никто не собирался его менять.
* * *
Добравшись по коридору до нашей двери, я услышала за ней какой-то шорох и хихиканье. Дёрнула ручку. Было заперто. Я постучалась, и звуки прекратились.
– Кто там? – спросил голос Веры.
– Я это, – сказала я. – Открывай.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и Вера, завёрнутая в простыню, ехидно поинтересовалась:
– Ну, как время с Отто провели?
Только теперь я заметила фиолетовый оттенок её волос.
– Отлично, как всегда, – ответила я, не подавая виду. – А вы тут чего хохочете?
– Зацени цвет. Как тебе?
Вера с гордостью кивнула в сторону Ани, которая расчёсывала огненно-рыжие кудри. Казалось, они горели – настолько ярким был цвет. Засмущавшись, Аня покраснела, улыбнулась и принялась орудовать расчёской ещё усерднее. Я проследовала к своей койке и плюхнулась на матрас. Вера, встретив мой скептический взгляд на фиолетовое недоразумение на её голове, тоже смутилась, и, чтобы прервать повисшее молчание, перевела тему:
– Ань, помнишь Серёжку, что за мной всё ухаживал? Ещё до всего этого. – Вера обвела взглядом комнату.
