Поиск смысла в жизни. Как наконец по-настоящему повзрослеть - страница 10

Тихий переход во вторую жизнь

Уже в первые месяцы работы терапевтом я начал различать закономерности в жизни практически всех своих пациентов. У каждого из них была своя история, своя семья происхождения, разнообразный набор внешних проблем и эмоциональных расстройств. Их возраст варьировался от тридцати пяти до семидесяти с лишним лет, но общим для всех, что и привело их ко мне в кабинет, было то, что их понимание себя и соответствующих стратегий поведения в мире претерпевало некий морской сдвиг. Каким бы ни был "план" их жизни, сознательным или бессознательным, он, похоже, не слишком хорошо работал.

Никто из них не пришел к терапии в качестве первого выбора. Их первоначальной линией защиты от извержений бессознательного в их жизни было отрицание. (Это наша самая понятная, самая примитивная защита, которая, если ее продолжать бесконечно, оказывается единственным по-настоящему патологическим состоянием бытия). Как правило, вторая стратегия заключалась в том, чтобы возродить свои усилия в служении старому плану. Третьим выбором было устремиться к какой-то новой проекции – новой работе, лучшим (другим) отношениям, соблазнительной идеологии, а иногда и погрузиться в бессознательный "план самолечения", такой как зависимость или роман. Четвертым вариантом, после того как они испробовали все вышеперечисленное, было признать бесполезность и неохотно прийти на терапию, чувствуя разочарование, иногда злость и поражение, и всегда, всегда смирение. Это шаткое начало ознаменовало собой начало самого глубокого исследования, которое они когда-либо предпринимали, рискованное приключение – узнать, кем они были на самом деле, часто совершенно отдельно от тех, кем они стали.

Кризис среднего возраста?

В профессиональных кругах ведутся споры о том, существует ли так называемый "кризис среднего возраста". Эти профессиональные дебаты не помешали общественности использовать этот термин, чтобы пренебрежительно отнести бедственное положение своих собратьев к "минутному безумию", не имеющему более глубоких последствий для всей жизни этого человека, да и для их собственной тоже. Другие используют этот термин для описания широкого спектра неадекватных форм поведения, продолжая отвергать возможность того, что он может иметь значение, а именно: почему возникло это расстройство и что оно может означать для жизни человека, страдающего от него? Независимо от дискуссии, мало кто сомневается в том, что в середине тридцатых – середине сороковых годов у многих возникают различные волнения и замешательство, хотя некоторые обманчиво кажутся проплывающими через мели среднего возраста и беспрепятственно вплывающими в более спокойные моря последующей жизни.

Есть причины, по которым эти нарушения часто проявляются в том возрасте, который мы обычно считаем "серединой жизни". Человек должен отделиться от родителей достаточно долго, чтобы быть в мире, делать выбор, видеть, что работает, что нет, и переживать крах или, по крайней мере, эрозию своих проекций. К этому возрасту сила эго, необходимая для самоанализа, может достичь уровня, когда оно способно размышлять о себе, критиковать себя и рисковать, изменяя выбор, а значит, и ценности. (Я также встречал многих, кому не хватает этой основной силы, и они находят способы саботировать это приглашение к восстановлению своей жизни. Они редко придерживаются терапии или даже приходят на нее). Это более радикальное исследование своей жизни, это более убедительное взаимодействие с душой не может быть предпринято по прихоти или отлажено на семинаре выходного дня. Принять вызов нашей души – значит шагнуть в глубочайший океан, не зная, сможем ли мы доплыть до какого-то нового, далекого берега. И все же, пока мы не согласимся выплыть за пределы знакомых огней оставленного порта, мы никогда не приплывем к новому берегу. Для одних это происходит постепенно, другие оказываются в глубоких водах внезапно.